Боги

Зевс спросил: «Чи-и-иво?!» – выпучил глаза, а потом попытался объяснить, что идея малость опасная. Но девица стояла на своем: «Всю! Сейчас же! И как Геру!!!» Делать было нечего: Громовержец вздохнул, помахал любовнице ручкой и принял свой истинный облик. То есть, мгновенно обеспечил Семеле приятный загар божественным огнем. Не ожидавшая такого Семела заявила: «Ты б предупредил – я б в огнеупорное оделась…», после чего отбыла в нужном направлении – в царство Аидово.

Правда, перед отбытием успела разродиться недоношенным мальчиком. Мальчику тоже грозило, в некотором роде, спалиться, но тут Зевс опомнился и быстро вырастил плющ, закрывший сына. После чего задумался, как с хилым ребенком поступить.

Особой проблемы, вроде, не было: слабый – доносим! «Кому б доверить? – задумался Зевс. – Гера коварная, Афина – мужик, Артемида ушла в леса, Афродита со своими мужиками разобраться не может… а, выношу сам, познаю радости материнства!» И Громовержец, не найдя лучшего места, зашил сынулю в бедро.

Следующие несколько месяцев на Олимпе были, прямо сказать, несколько экстремальны.

Ибо если у Зевса и так характер был не сахар, то беременный Зевс…

– Нет, сегодня… буэээ… мы не будем пировать! Я сказал, не будем! Почему-почему… буэ-э-э!!!

– А-а-а-а-а! Я толстый и страааа-ашный! Меня никто не лю-у-уби-и-ит…

– Где мои финики с нектаром и бараньим жиром?!

При делах были все! Деметра замаялась выращивать соленые финики, фиги с запахом персика и прочие пищевые извращения; Аполлон рвал златые кудри, потому что «пой детские песенки в мое бедро, это хорошо влияет на моего малыша»; Гефест выковывал погремушечки вместо мечей; Афина ткала километры пеленок; Гермес под шумок крал коров Аполлона опять – а все равно не заметит…

Гера тайно паковала сундуки, потому что постоянные жалобы супруга «что-то жрать хочется» очень напоминали историю с Метидой.

Стоит ли говорить, что Диониса возненавидели еще до того, как он появился на свет.

Аэды как всегда опустили самое интересное и не рассказали, как именно проходили роды («Тужься!!» – «Давай, дыши! Уже головка показалась!» – «Зевс, ты прям мужиком держишься!»). До нас дошла только весть, что Дионис был отдан на воспитание сначала сестре Семелы, а после нимфам, но тяжелая наследственность и недоношенность взяла свое, и покатился он по наклонной: взял да и объявил себя богом виноделия.

С тех пор Дионис стал бродить то тут, то там в венке из плюща и с тирсом[1], в компании сатиров, менад[2] и своего учителя Силена. Сатиры веселились, Силен ехал на осле, менады плясали и время от времени в приступах безумия убивали своих детей или мужей – словом, развлекуха так и кипела. Всех, кто осмеливался вякнуть «пьянству – бой», Дионис или выносил без всякой жалости, или жаловался державному папеньке. Например, царь Ликург отделался слепотой, а вот дочери царя Миния не захотели пить вино и скакать по горам, потому веселый бог их на скорую руку превратил в летучих мышей.

Казалось бы – мед, а не жизнь, но Дионису веселье начало понемногу приедаться, а в голову полезли мыслишки, что вот, хорошо б – на Олимп, в семейный круг, тамошние пиры разнообразить. Решивши двигаться в высшие сферы, Дионис как следует накатил для храбрости и таки двинулся, и…

Протрезвев, не сразу сообразил, почему вокруг темно, кто там стонет из темноты и что за мрачный хрен рассматривает его с легким недоумением.

– Э-э…я шел на Олимп… – заявил дезориентированный Дионис.

– Зашибись, племянник, ты пришел! – порадовали его в ответ. – Только малость ошибся адресом.

Дионис понял, что куда-то не туда свернул и очутился в Аиде (говорил же народу карту четче рисовать!). Но не расстроился, потому как…

– О, дядя, а мы же с тобой за знакомство не пили?!

После энного количества тостов Дионис понял, что попал точно куда надо, потому как – еще и мама тут! Можно с собой прихватить!

И точно, прихватил. Аид, услышав патетическое заявление «без мамы я отсюда никуда», безропотно сдал обратно тень Семелы. Расчувствовавшийся Дионис в ответ презентовал дяде мирт, потому что «теней у тебя тут много, а зелени что-то маловато». В общем, все остались довольны друг другом, и только на Олимпе тихо офигели от простого факта: парень по пьяни влез в Аид, вышел с полным комплектом конечностей и зубов, да еще мать с собой привел!

То есть, тест на неадекватность прошел похлеще Аполлона. То есть, заслужил почетное место и трон в высшем круге.

И, к несчастью олимпийцев, до Диониса это тоже дошло.

Последовала безобразная сцена. Бог вина требовал трон, дети Зевса заняли круговую оборону и орали, что тронов – двенадцать, это число красивое, лишний ставить не будем, а своих не дадим, и вообще, алкоголь вредит здоровью. Буча грозила перейти в серьезный олимпийский мордобой, когда Гестия махнула рукой и уступила Дионису место.

Причем, все опять остались довольны: Гестия – тем, что оказалась подальше от разборок неадекватных родичей, Дионис – полученным троном, остальные – тем, что богинь-хранительниц очага и огня – куча, а вот бог виноделия под рукой всегда пригодится…