Богдан Хмельницкий. Искушение

— Истину говорят, что вы, божии люди, не от мира сего. Другой бы попросил десятину от клада, а он себе забавку просит — каких-то щенят. Да у нас во дворе этой своры — выбирай кого хочешь. Я так знаю, что для казака верный боевой конь — лучший товарищ. Но если уж я пообещал, то от слова своего отказываться не буду. Бери деньги, иди к тому татарину и покупай своих алабаев. Может, и будет от них какой-никакой толк. Ну а я завтра же выступаю в Варшаву. Попытаюсь еще раз у Владислава правды найти. А то вдруг ты ошибаешься, и король проявит милость свою к верному служаке?

На том и порешили. Уже засыпая, Добродумов подумал, что сегодня он одержал еще одну маленькую победу. «Войну я пока не выиграл, но и бой не проиграл. Зерно сомнения уже посеяно в душе нашего гетмана. И если для того чтобы поднять казаков на восстание, Хмельницкому нужно еще и через унижение в сенате пройти, то, значит, так тому и быть. Я ведь точно знаю: правды он там не добьется. Вот тогда у него не будет иного выхода, как искать других союзников. Ну а мы с хлопцами завтра пойдем к татарину, которого я видел на рынке с огромным алабаем. Он, кажется, хвастал, что несколько щенков из выводка у него осталось. Наверняка попросит хорошую цену, но ничего, эти собаки мне позарез нужны. Да и найти общий язык с детьми Хмельницкого проще, если мы вместе щенков растить будем», — с этими мыслями он уснул.

* * *

На следующий день во дворе было непривычно шумно и весело. Казаки вывалили на улицу, чтобы посмотреть на то чудо, которое привели с собой божий человек и сыны Богдана Хмельницкого. Никогда раньше они не видели таких больших щенят, да еще с обрезанными хвостами и ушами. Собаки были светлого окраса, с массивной лобастой головой, мощным корпусом и крепкими лапами. Несмотря на то что щенкам было по полгода, ростом они вымахали выше колена, да и весили, наверное, по два пуда. Глаза у псин были огромные, круглые, а взгляд добрый. Тимош и Юрко по очереди бросали палку щенкам, и те с веселым лаем наперегонки бежали за ней, стараясь быстрее принести своему хозяину.

— Юрко, а ну-ка, кинь еще разок своему кобелю палку, твой вроде резвее будет!

— Да нет, посмотри, какой шустрый щенок у Тимоша. Что ему эта палка, ему бы турчака в зубы, точно бы не отпустил!

— Ларион, ты где таких собак раздобыл? Это же телята, а не собаки! — казаки все больше подзадоривали и хлопцев, и их четвероногих друзей.

Взрослый Тимош никак не хотел уступать младшему брату и старался доказать, что его собака лучше, ловчее и быстрее. Юрко же, наоборот, не стремился «выжать» из собаки все способности сразу, ему больше нравилось, что такой здоровый щенок, почти с него величиной, слушается и выполняет все его команды.

— Ну ладно, хлопцы, хватит гонять собак. Порезвились, и будет. Давайте им еще раз место покажем да дадим немного отдохнуть, пусть попривыкнут к новой обстановке, — остановил их Добродумов.

Он перехватил у собак палку и, ловко прицокнув языком, повел щенят в угол двора, где для них уже было огорожено специальное место.

Щенки побежали за ним в вольер и, увидев миски, принялись шумно лакать из них воду, разбрызгивая ее в разные стороны и смешно крутя мордами. Потом, напившись, они подошли к Иллариону и уткнулись своими мокрыми носами ему в ноги.

— Ну точно телята! — казаки так и покатывались со смеху. — Ларион, а эти собацюры у пани хозяйки кур потом не передавят? О, смотри, как она подскочила и побежала в сени своих несушек спасать!

— Ты, хозяйка, заодно и гусей с индюшками попридержи там! А может, и того старого козла, что только бородой трясет, спрячешь от алабаев?

— Да того козла и алабай не задерет, а-ха-ха!

И действительно, услышав во дворе крики, испуганная хозяйка с причитаниями побежала в птичник спасать свое добро, тем самым еще больше развеселив мужиков.

— Хозяюшка, да что вы так волнуетесь, нечего вам бояться за свою птицу. Это же разумные твари, посмотрите, какие у них глаза, еще чуть-чуть — и разговаривать начнут, — попытался успокоить глупую бабу маленький Юрко.

Как уже заметил Добродумов, младший сын Богдана был более добрым и ласковым. Может, конечно, потому, что еще мал, но в нем, в отличие от четырнадцатилетнего Тимоша, совсем не было агрессии и злобы.

— Пойдемте, хлопцы, научу вас кулиш для собак варить. Заодно и нашу хозяйку успокоим. А то она со страху сама всем несушкам сейчас головы пооткручивает, — позвал парубков Добродумов и вместе с ними пошел в хату.

Собаки последовали было за ним, но он коротко скомандовал: «Фу! Лежать!» — и они смирно улеглись в углу вольера, только слегка поскулив от досады. Казаки же, поняв, что представление закончилось, тоже разошлись по своим делам.

Придя на кухню, Илларион взялся за дело. Насыпал в большой чан крупы, залил водой и поставил в печь. Пока каша закипала, он накрошил морковки, картошки, настрогал немного сала. После того как в казане забурлила вода, Добродумов бросил в него приготовленную снедь и поставил кулиш томиться. Когда каша была готова и уже остыла, Илларион опять позвал ребят во двор, чтобы они сами покормили своих щенят.