Богдан Хмельницкий

– Молодец у меня сын! – подсмеивалась Олешка. – Хоть куда! Спасибо Ахмету, что напился вчера горилки да крепко уснул, вот мы с тобой и на воле.

Они пробродили по степи еще сутки, пока наконец вдали увидели аул. Тогда они слезли с коней, пустили их на все четыре стороны и пошли пешком. В ауле их обступили женщины, дети; все с любопытством разглядывали татарку в русской одежде и татарченка. Олешка горько плакала и рассказывала им о постигших ее несчастьях.

– Двенадцать лет выжила я у урусов, – говорила она, – сын мой был еще маленький, когда взяли нас в плен. Вот и вырастила его на половину русским, даже по-татарски худо говорит. А тут напали на наш хутор татары, я и убежала с ними, бежали долго, как вдруг слышим гонятся за нами урусы. Много их было, перебили наших, я же едва убежала с сыном от второго плена. Вот теперь который уже день по степи бродим. Рады радехоньки, что на ваш аул наткнулись.

Женщины ахали и охали, наперерыв предлагая старухе гостеприимство, а когда вернулись с набега мужчины, Олешка уже обжилась, освоилась и храбро рассказала вторично в кругу татарских начальников свою хитросплетенную историю.

– Чего же ты теперь хочешь? – спросили ее.

– Не гоните меня с сыном из родной земли, – кланялась татарка, –помогите мне пробраться в Бахчисарай, а там я уже прокормлюсь.

– Зачем тебе понадобился Бахчисарай? – спрашивала ее потом Катря.

Экая ты недогадливая дивчина! – отвечала Олешка. – Тут в дальнем ауле мы можем десять лет прожить и никакого русского не увидеть, а в Бахчисарай и купцы ездят, и чумаки ходят, и послы приезжают.

Скоро представился случай отправить татарку по ее желанию в Бахчисарай. Там поступила в услужение к богатому мурзе. Он взял и Катрю в число своих слуг.

Татары часто приставали к молодому татарченку и заставляли его есть конину или пить переквашенный кумыс, но Олешка заступалась за него.

– Не взыщите храбрые воины! – говорила она. – Мой сын вырос у урусов и испортился, поживет, попривыкнет.

Ее упрашивали, чтобы она отпустила сына в набег, но она кланялась и говорила:

– Один он у меня, простите глупой старухе, вот умру, тогда и повоюет. Так им жилось ни худо, ни хорошо, старуха постаралась втереться в милость управителя, и их поместили в особом маленьком домике, там они могли по крайней мере по вечерам отдыхать от гама и шума.

Настал март 1648 года. В Бахчисарае пронеслась весть, что приехали русские послы из Запорожья и остановились в предместье, в доме армянина-купца. У Катри сердце забилось новой надеждой.

– Мамка, – молила она, – сбегай, узнай…

Но сбегать Олешке не пришлось, так как вечером русские сами нагрянули в гости к их господину, мурзе Али. Катря стояла в числе прочих слуг, когда в большую приемную комнату мурзы вошли казацкие послы. Она чуть не упала в обморок при виде Богдана, Тимоша и сопровождавшего их Ивашку, собрала все свои силы, чтобы удержаться на ногах, не крикнуть, не выдать себя. Незаметно подалась она к двери и, очутившись в смежной комнате, где теперь никого не было, опрометью бросилась вон, на двор, перебежала лужайку, садик, еще двор и, наконец, запыхавшаяся, счастливая бросилась на шею к Олешке, хлопотавшей у порога их домика над какими-то только что зазеленевшими кустиками.

– Мамка, мамка!.. – могла только выговорить Катря: – Ивашко! Богдан…

Казаки!..

Богдан, между тем, упрашивал мурзу Али благосклонно принять казацкие подарки: прекрасного коня, саблю с дорогой рукоятью и серебряную сбрую. Али отнекивался, но видимо был доволен подарками и, наконец, приняв их, спросил: – Чем могу я служить брату моему?

– Великий господин, – проговорил Богдан, – окажи милость твою, помоги нам увидеть светлые очи ханского величества…

– Наш высокий повелитель не совсем здоров, он теперь никого не принимает, – отвечал Али, впрочем, я постараюсь. Сколько времени вы уже ждете?

– Да завтра будет неделя.

– Хорошо, сегодня я буду у хана, а на завтра ждите приема, – важно сказал мурза, отпуская гостей.

Али был любимец хана и зачастую значил при дворе более, чем сам великий визирь. Богдан был уверен, что ходатайство Али принесет желанный успех. Действительно, на другое утро явились послы от мурзы с приказанием в полдень быть во дворце.

– Мурза Али встретит тебя там и проводит к хану; он просил только не забыть захватить с собой подарки для высокого повелителя и для слуг его, –прибавил посол.

Катря, между тем не знала на что ей решиться: первой ее мыслью было побежать к послам, открыться им, но это было рискованно, в доме зорко следили за слугами и сейчас бы донесли об этом мурзе; ждать случая, но, ведь, казаки могли уехать… Катрю даже в холод бросило от этого предположения. Однако, судьба сама о ней позаботилась: мурза назначил ее в числе слуг, сопровождавших ее во дворец.