Богатыри

Игорь Смольников Богатыри

Богатыри

Во дворе растёт трава,
На траве лежат дрова.

Их пилил отец со мной
замечательной пилой:
папа пилит — устаёт,
я — совсем наоборот:
я стою,
пилю,
пилю —
и ничуть не устаю.

Расходилася пила,
поперёк
бревна
пошла,
громко
грызла
круглый
бок,
прогрыз́ала желобок,
струйкой
брызгали
опилки
на траву у наших ног.

Мы пилой довольны были:
пилит и не ленится.
Напилили и сложили
мы дрова в поленницу;
будем их колоть потом
настоящим топором.

Мы домой вернулись рано,
до обеда далеко;
мама в два больших стакана
налила нам молоко.

Мне стакана было мало.
Папа выпил целых три.
Нам сказала наша мама:
— Вы теперь богатыри!

Ну-ка, птицы, налетайте!

Чтобы в стужу
голуби
не худели
с голоду,
мастерю я
голубям
из досок
кормушку
сам.

Насыпа́ю гвозди в горсть,
поднимаю молоток
и вколачиваю гвоздь,
не примерившись,
в сучок.

Трах!
Стук!
Крепкий сук —
гвоздь скривился,
словно крюк.

Я тащу его клещами, —
он упёрся и скрипит.
Нелегко
(проверьте сами)
клещи
стискивать
руками,
если гвоздь глубоко вбит.
Но рука-то не слаба, —
я ведь парень крепкий.
Утираю пот со лба
я изнанкой кепки;
и стругаю,
и стучу —
осрамиться не хочу.

— Аккуратная кормушка, —
похвалил меня отец, —
не кормушка, а игрушка,
всем кормушкам образец.

Клим

Клим
приехал с мамой в Крым,
в наш колхоз у моря.
Ох, уж этот мамин Клим!
Смех и горе было с ним,
просто смех и горе.

Мы гурьбой
за водой
утром ходим бодро,
из колодца
домой
сами носим вёдра.
Клим работает, как вол,
помогая маме:
он за мамин подол
держится руками.
Липнет к юбке,
словно глина,
ну, а мама так добра,
что таскает два ведра
от колодца до двора
и в придачу —
сына.

Только солнце взойдёт,
мы берём лопатки
и спешим в огород,
вскапываем грядки.
Клим
на грядки попал —
ровно пять минут копал
и при всём честно́м народе
заревел на огороде, —
и всего лишь оттого,
что натёр себе мозоли,
что две ма-а-аленьких мозоли
на ладошках у него.

Поздно летом
мама Клима
увезла его из Крыма.
Здесь, у моря,
Клима нет.
Может быть,
он твой сосед?

Хвоинки

Хвоинки-иголки,
иголки-хвоинки —
роняют их ёлки
в лесу на тропинки.

А как же Николке
нисколько не колко?
Идёт он по тропке
легко и торопко;
идёт он с корзинкой,
меня позабыв,
и рядом с тропинкой
находит грибы.

Свернуть бы с тропинки,
да всюду хвоинки,
ведь справа и слева —
всё лес до небес;
там нету Николки,
там страшно, там волки…

Топчусь я на тропке
с корзинкой пустой;
прошу его робко:
— Николка, постой…

Буратино