Богач, бедняк

— Благодарю вас. — Рудольф встал, всем своим видом давая ему понять, как он ему признателен за такое предложение.

Бойлан посмотрел на ноги Рудольфа в носках.

— Ах, — воскликнул он, — как же вы выйдете на улицу в носках?

— Ну, если вы отдадите мне мои сапоги.

— По-моему, они еще не высохли. Минутку. Посмотрю, что можно для вас подыскать. — Он вышел из комнаты, поднялся к себе наверх.

Рудольф долгим, внимательным взглядом обвел комнату. Как замечательно быть богатым! Интересно, попаду ли я сюда еще раз, увижу ли эту громадную комнату? — подумал он. Томас однажды тоже видел ее, но его сюда не пригласили. Богач Бойлан спустился в гостиную с голой жопой, и эта штуковина у него свисала чуть ли не до колен, ну, как у жеребца-производителя, налил в два стакана виски и пошел к ней наверх по лестнице. «Гретхен, тебе принести выпивку наверх или ты спустишься вниз?»

Теперь, когда у него появилась возможность видеть и слушать Бойлана, он понял, что кривляния Тома, его карикатурное изображение этого человека, имитируемый им его голос — все точно соответствовало действительности. Вопросы, которые он задает, совсем, по сути дела, не вопросы.

Рудольф покачал головой. Интересно, что думает себе Гретхен? «Мне это понравилось» — снова слышал он ее голос, когда они вдвоем сидели в баре «Порт-Филипского дома». «Мне это понравилось больше всего на свете. Такого я прежде никогда не испытывала».

Рудольф, не находя себе места, нервно заходил по комнате. Посмотрел на название симфонии, которую только что выключил Бойлан. Шуман. Третья (Рейнская) симфония. Ну вот, по крайней мере, он сегодня узнал что-то полезное. Теперь он непременно вспомнит эту музыку, если снова услышит. Он взял со столика серебряную зажигалку длиной с целый фут, долго ее разглядывал. На ней — монограмма: «Т. Б.» Он с умыслом приобретал такие дорогие вещицы для всяких пустяков, для чего бедным служат гораздо более дешевые приспособления. Подумаешь, зажечь сигаретку! Он, щелкнув, открыл ее. Она плюнула в него струйкой пламени. Горящий крест на холме. Враги повсюду. Он услыхал шаги Бойлана по мраморному полу в холле. Торопливо погасив зажигалку, положил ее на место.

Вошел Бойлан. В руках у него была небольшая сумка и пара мокасин цвета красного дерева.

— Вот, Рудольф, примерьте! — сказал он.

Мокасины были старые, но надраенные до блеска, с толстыми подошвами и кожаными шнурками. Они ему отлично подошли. В самый раз.

— Эй, — удивленно сказал Бойлан, — да у вас такая же узкая ступня, как и у меня. Подарок одного аристократа другому.

— Я верну вам их через пару дней, — сказал Рудольф, когда они отъезжали от дома.

— Не беспокойтесь, — снисходительно ответил Бойлан. — Мокасины старые, как этот мир. Я их не ношу.

Аккуратно сложенная удочка, корзинка для рыбы и его бредень лежали на заднем сиденье «бьюика». Резиновые сапоги пожарника, действительно еще мокрые внутри, — на полу за передним сиденьем. Бойлан забросил сумку на заднее сиденье. Рудольф забрал и свою поношенную фетровую шляпу со стола, но не осмелился надеть ее на голову — очень стеснялся в упор глядевшего на него Перкинса. Бойлан включил радиоприемник, поймал джаз из Нью-Йорка. Поэтому они не разговаривали дорогой, до самой Вандерхоф-стрит. Когда подъехали к их пекарне, Бойлан приемник выключил.

— Ну, вот вы и дома, — сказал он.

— Большое вам спасибо, спасибо за все, — сказал Рудольф.

— Это вам спасибо, Рудольф, — ответил Бойлан. — Это был такой приятный день для меня, словно свежий глоток воздуха. — Заметив, что Рудольф положил ладонь на ручку дверцы, он, наклонившись к нему, мягко ее сжал. — Да, не могли бы вы сделать для меня одно одолжение?

— Само собой.

— Вот в этой сумке… — Бойлан, не отнимая рук от руля, чуть повернулся назад, чтобы показать ему, что кожаная сумка лежит там, на заднем сиденье. — Тут кое-что для вашей сестры, она очень хотела ее иметь. Не могли бы вы передать ее ей?

— Ну, — неуверенно сказал Рудольф. — Не знаю, когда я ее увижу.

— Это не к спеху, — сказал Бойлан. — Это то, что ей очень нужно, я знаю. Но спешить некуда.

— О'кей, — согласился Рудольф. Он твердо решил не давать Бойлану адрес Гретхен и не собирался ничего рассказывать о сестре. — Передам, когда ее увижу.

— Вы очень любезны, Рудольф. — Он посмотрел на часы. — Еще не поздно. Не хотите ли поехать со мной, выпить где-нибудь? Так не хочется возвращаться в свой постылый дом и коротать там время в одиночестве.