Богач, бедняк

— Сегодня ночью, как я смею надеяться, вы поедете домой, чтобы как следует выспаться, и вы вполне заслужили такой сон своей выдающейся игрой на трубе, своей трудной вечерней работой, — сказал Бойлан. Рудольфа передернуло от его язвительных слов. Все его слова рассчитаны на то, чтобы оскорбить, обидеть его. — Нет, я имею в виду вашу будущую карьеру, — серьезно сказал Бойлан.

— Пока еще не знаю. Прежде нужно закончить колледж.

— Ах, так вы собираетесь поступать в колледж? — Искусственное удивление в голосе Бойлана — это, конечно, очередной укол в его адрес.

— Почему бы Рудольфу не поступить в колледж? — вмешалась в разговор Джулия. — Он — хороший ученик, круглый отличник. Только что вступил в «Аристу».

— На самом деле? Простите меня за невежество, а что такое эта «Ариста»?

— Почетное школьное общество, — объяснил Рудольф, придя на выручку Джулии. Для чего ему защита со стороны такой девчонки? — Ничего особенного, — продолжал он. — Если вы умеете читать, писать, то практически…

— Не выдумывай, все значительно сложнее, — оборвала его Джулия. Она скорчила недовольную гримасу из-за этого самоуничижения. — Туда поступают самые лучшие ученики школы. Если бы я поступила в «Аристу», то не стала бы на нее брызгать слюной.

Боже мой, «брызгать слюной»! Где это она подцепила такое выражение? По-видимому, гуляла с каким-то парнем с юга, из штата Коннектикут. Червь сомнения зашевелился.

— Я уверен, Джулия, что это величайшая заслуга, — миролюбиво заметил Бойлан.

— Ну а вы думали… — упрямилась Джулия.

— Просто Рудольф — юноша скромный, — сказал Бойлан. — Обычное качество любого мужчины.

Атмосфера в салоне автомобиля начинала накаляться. Джулия теперь обижалась и на Бойлана и на Рудольфа. Бойлан наклонился к панели и включил радиоприемник. И из него из летевшей мимо темной ночи до них донесся умиротворяющий, спокойный голос диктора, читающего последние известия. Где-то произошло землетрясение. К сожалению, они включили радио поздно, и теперь они не знали, где, в какой стране, в каком месте. Сотни убитых, тысячи людей остались без крова, — до них доносились резкий свист, помехи из этого темного, непроглядного радиомира, в котором волны распространялись с сумасшедшей скоростью сто восемьдесят шесть тысяч миль в секунду.

— Казалось, теперь, когда война закончилась, — сказала Джулия, — Бог мог бы и отдохнуть немного, не подвергать испытаниям весь мир.

Бойлан, бросив на нее быстрый удивленный взгляд, выключил приемник.

— Бог никогда не отдыхает от трудов своих, — сказал он.

Старый лицемер! — подумал Рудольф, говорит о Боге. После того, что натворил.

— В какой колледж вы собираетесь поступать, Рудольф? — Бойлан обращался к нему, скосив глаза на высокую, но небольшую грудь Джулии.

— Пока не решил.

— Вам предстоит принять весьма серьезное решение. Те, кого вы там встретите, скорее всего захотят изменить, перекорежить всю вашу жизнь. Если вам понадобится помощь, то я могу замолвить о вас словечко в своей альма-матер. Сейчас, когда с фронта возвращаются наши прославленные герои, молодым неслужившим ребятам, таким, как вы, будет нелегко поступить в колледж.

— Благодарю вас. — Только этого ему не хватало. Никогда в жизни! — У меня еще есть время серьезно подготовиться. Несколько месяцев до подачи заявления. А в каком колледже вы учились?

— В Вирджинском, — ответил Бойлан.

Тоже мне, колледж, презрительно подумал Рудольф. Да в Вирджинский может поступить любой. Почему только он говорит о нем, словно это — Гарвард, или Принстон, или, по крайней мере, Амхерст?

Они подъехали к дому Джулии. Машинально Рудольф бросил взгляд на окно мисс Лено в соседнем доме. Свет там не горел.

— Ну вот, приехали, — сказал Бойлан, когда Рудольф, открыв дверцу со своей стороны, вылез из машины. — Как было приятно доставить вас сюда…

— Благодарю вас за то, что подвезли, — сказала Джулия. Она вылезла из машины и быстро, вприпрыжку, мимо Рудольфа направилась к подъезду. Рудольф пошел за ней следом.

В конце концов, он мог поцеловать ее на крыльце, пожелать спокойной ночи. Джулия сосредоточенно рылась в своей сумочке, пытаясь отыскать ключ, рылась, низко наклонив голову, и хвостик ее волос, как у пони, упал сверху ей на лицо. Рудольф пытался приподнять ее подбородок, чтобы поцеловать ее, но она резко отстранилась от него, словно дикарка.

— Лизоблюд! — бросила она ему. Она зло повторила, копируя: — «Ничего особенного. Если умеешь читать, писать, то практически…»

— Джулия…

— Лижешь зад богачам. — Рудольф еще никогда не видел у нее такого озлобленного, такого безжалостного лица, такого бледного, абсолютно закрытого, непроницаемого. — Ты только посмотри на этого замшелого старика! Он же красит волосы. И даже брови. Но некоторые люди готовы отдать все на свете за то, что кто-то подвезет их до дому на автомобиле, не так ли?

— Джулия, ты ведешь себя безрассудно, — упрекнул он ее. Если бы она только знала всю правду об этом Бойлане, то тогда он мог бы понять причину ее приступа гнева. Но вдруг неожиданно так взбелениться, и только потому, что он старался быть вежливым с этим человеком…