Богач, бедняк. Нищий, вор

В неосвещенном зале приблизительно в десятом ряду темнели чьи-то фигуры. Пол на сцене был не подметен, голые кирпичи задней стены навевали мысли о римских развалинах. Гретхен была уверена, что ее смущение видно даже на улице.

— Мисс Гретхен Джордах, — выкрикнул помощник режиссера в темную бездну зала, словно бросил бутылку с запиской в полночные волны моря.

«Вот я и поплыла». Ей захотелось убежать.

Гретхен прошла через всю сцену. Ей показалось, будто она взбирается на гору. Зомби в купальнике.

В зале стояла тишина. Гретхен прошла обратно. Ни звука. Она прошла туда и обратно еще два раза, боясь занозить босые ноги.

— Благодарю вас, мисс Джордах, — послышался унылый голос Николса. — Прекрасно. Завтра зайдете ко мне, и мы заключим контракт.

Оказывается, все так просто. Она сразу перестала краснеть.

Вилли сидел один за стойкой в маленьком полутемном баре «Алгонквина», где всегда был этакий подводный зеленоватый свет, и пил виски. Он сразу заметил ее и повернулся на крутящемся табурете.

— Похоже, наша красавица только что получила в театре «Беласко» роль, раскрывающую извечную женскую тайну. Я цитирую. — За обедом он и Мэри-Джейн долго хохотали, когда Гретхен пересказала им свой разговор с Николсом.

Она села рядом на табурет.

— Ты угадал. Перед тобой будущая Сара Бернар.

— Она бы никогда не справилась с такой ролью. У нее была деревянная нога. Будем пить шампанское?

— А где Мэри-Джейн?

— Ушла. У нее свидание.

— В таком случае пьем шампанское. — И они оба рассмеялись.

Бармен поставил перед ними бокалы, и они выпили за Мэри-Джейн. Как чудесно, что ее нет! Гретхен второй раз в жизни пила шампанское. Тихая, кричаще безвкусная комната в четырехэтажном доме на боковой улочке, прозрачное зеркало, роскошная проститутка с детским личиком, растянувшаяся на широкой постели.

— У нас сегодня большой выбор, — сказал Вилли. — Мы можем остаться здесь и пить всю ночь вино. Можем где-нибудь поужинать. Можем заняться любовью. Можем пойти в компанию. Ты любишь вечеринки?

— Мне б хотелось пойти, — ответила Гретхен, пропуская мимо ушей предложение заняться любовью.

Вилли все обращал в шутку, и трудно было сказать, когда он говорит серьезно. Наверное, даже во время войны он умудрялся находить что-то смешное в рвущихся снарядах и самолетах, падающих вниз с горящими крыльями. Снимки в газетах, военные фильмы. «Старик Джонни сыграл сегодня в ящик, ребята. Теперь мой черед». Все происходило так? Она спросит об этом позже, когда лучше узнает его.

— В таком случае решено. Идем в компанию. Но торопиться некуда. Там будут гулять всю ночь, поэтому, прежде чем ринемся в безумный водоворот удовольствий, я бы хотел кое-что о тебе узнать. — Он налил себе еще шампанского. Рука у него слегка дрожала, и бутылка, стукаясь о край бокала, выбивала мелодичную дробь.

— Что именно ты хочешь узнать?

— Начнем с самого начала. Место жительства?

— Общежитие Ассоциации молодых христианок.

— Боже мой, — простонал он. — Как ты думаешь, если я надену женское платье, у меня есть шанс сойти за юную христианку и снять комнату рядом с твоей? Я ведь маленький и к тому же блондин — когда небрит, щетина почти незаметна. И я могу взять напрокат парик. Мой отец всегда мечтал о дочери.

— Боюсь, ничего не выйдет. Старуха, которая выдает нам ключи, может за милю отличить парня от девушки.

— Так. Пойдем дальше. Как у тебя с мужчинами?

— В настоящий момент я одна, — после некоторого колебания ответила Гретхен. — А ты?

— По Женевской конвенции военнопленный обязан сообщить только свою фамилию, ранг и личный номер. — Он улыбнулся и положил свою руку на ее. — Но я скажу тебе все. Обнажу свою душу. Я расскажу тебе о том, как еще в колыбели хотел убить своего отца; как до трех лет меня не отнимали от материнской груди; расскажу, что мы с мальчишками летом вытворяли за амбаром с дочкой соседа. — Неожиданно лицо его посерьезнело. Он откинул волосы с высокого выпуклого лба. — И кстати, уж лучше тебе об этом узнать сейчас, чем потом. Я женат.

Шампанское обожгло ей горло.

— Пока ты шутил, ты мне больше нравился.

— И самому себе тоже, — серьезно сказал он. — Но все не так безнадежно. Я сейчас пытаюсь с ней развестись. Мамочка нашла себе другие развлечения, пока папочка играл в солдаты.

— А где она… твоя жена? — Ей было трудно произнести это. «Как нелепо, — подумала она. — Я знакома с ним всего несколько часов».

— В Калифорнии, в Голливуде. Похоже, я неравнодушен к актрисам.

На другом краю континента. Знойные пустыни, неприступные скалы, фруктовые плантации в долинах. Прекрасная, просторная Америка.

— И давно ты женат?

— Пять лет.

— Кстати, а сколько тебе лет? — спросила она.

— А ты обещаешь, что не бросишь меня, если я скажу тебе правду?

— Какие глупости. Ну сколько?

— Целых двадцать девять, — сказал он. — О господи!

— При дневном свете я дала бы тебе года двадцать три, — удивленно покачала головой Гретхен. — В чем секрет такого вида?