Бога.net (СИ)

<...>Все волнения бездне скормим,

Из земной мы выходим тверди.

Хочешь, сердце я вырву с корнем?

Для тебя мне не жаль и смерти.

╘ О. Эванс

Солидный лысый мужчина вбежал в спальню и дрожащими руками закрыл дверь, после чего сжал ключи в руке и, казалось, перестал дышать от страха.

Он вслушивался в тишину, остатками прогнившей души надеясь, что ему всё померещилось. Его заплывший тупостью, похотью и ложью разум не мог смириться с действительностью, идущей вразрез со всеми шаблонами.

Мёртвые не могут с довольной усмешкой разгуливать по квартире твоей любовницы, услужливо оставив её обезглавленный труп в ванной. Мёртвые не могут хохотать, говорить и красться за тобой, слившись с тенью и не отставая ни на шаг.

В том же, что парень именно мёртв, сомневаться не приходилось: Михаил лично видел, как гробовщики заколачивают крышку чёрного гроба гвоздями длиной с палец. Видел, как сухая кладбищенская земля приняла паренька в свои недра, видел эту насыпь и крест, торчащий из неё. И вздохнул свободно. Да, парень исправно выполнял свою работу и никогда не задавал вопросов, да, он принёс ему много прибыли, но было в нём что-то, отчего у наркобарона, устранившего не одну человеческую жизнь, пробегал холодок по спине.

Он думал, что смерть - это конец, не веря в бога, циклы перевоплощения и другую муть. Но шаги за дверью, грохотом отдающиеся в ночной тиши, убеждали его в обратном...

- Не-е-т, ты не получишь меня так просто, - мужчина в роскошном домашнем халате нервно улыбнулся. Не отводя взгляда от двери, он открыл шкаф, нашарив в ворохе одежды картонную коробку из под обуви, открыл её, дрожащей рукой доставая пистолет...

Практически безупречная тишина нарушилась треском стекла.

Михаил вздрогнул, с ужасом наблюдая, как циферблат наручных часов покрывается трещинами, а осколки дробятся в мелкую крошку, осыпаясь на ковёр. Секундная стрелка сделала три последних шажка, и сердце наркобарона остановилось.

Он умер. Тёмный силуэт, парящий за окном, забрал его жизнь, но мужчина этого не знал, всё ещё надеясь играть с высшими силами по своим правилам.

Михаил сел на стул, продолжая пристально смотреть на дверь и не дыша, ведь мёртвым не нужен кислород. Им вообще ничего не нужно - вот уж действительно идеальные друзья...

Дверная ручка медленно поворачивалась, словно бы насмехаясь над человеком, слепо верующим в защитные свойства дешёвой замочной скважины. Мелочь, сущий пустяк, но это окончательно сломило брыкающийся разум старого ублюдка. Михаил безумно рассмеялся, дрожащей рукой направив дуло пистолета на медленно открывающуюся дверь...

"Ты же знаешь, я уже мёртв", - прозвучал в его голове голос, веющий могильным холодом, с появлением же его обладателя на пороге комнатная температура стремительно падала, и вскоре помещение стало напоминать собой прибежище Снежной Королевы.

Оледенение брало начало под босыми ступнями некроманта, поглощая сантиметр за сантиметром и кольцом сжимаясь вокруг недышащего мужчины, отказывающегося признавать поражение.

Мертвенно-бледный светловолосый парень шагнул к беспомощной жертве, развёл руки в стороны, как для объятий, и прошептал, не открывая рта:

- Ты проиграл.

Ночную тишину пронзил оглушительный хлопок: Михаил выстрелил себе в висок, безжизненной тушей повалившись на ледяной пол. Теперь он поверил в собственную смерть, такую жалкую и нелепую, но вполне достойную дерьмовой жизни дерьмового человека.

Парень презрительно усмехнулся, с тенью мрачного удовольствия наблюдая за тем, как тело умершего покрывается инеем, неторопливо сменяющимся коркой прозрачного льда. Порыв ветра от распахнутого окна взметнул длинные, цвета снега, белёсые волосы, рассредоточив их подобно крыльям. Некромант ступил на заледеневшее пузо трупа, на стул, стол, едва касаясь поверхности, после чего, улыбаясь, шагнул в безлунную ночь, заботливо раскинувшую объятия навстречу любимому чаду.

***

Я сидел в мягком кресле, вслушиваясь в монотонное тиканье часов.

Тик-так, тик-так...

Края пиктограммы мерно сверкали во мраке комнаты, ожидая новую жертву. Я столько раз проделывал это, расплачиваясь по выставленным смертью счетам, что теперь каждый штрих располагался под нужным углом, а слова старинного проклятия сами соскакивали с губ. Но, несмотря на кажущуюся однообразность, перед каждым убийством я испытывал радостное возбуждение. Этот привкус страданий жертвы, ощущение её беспомощности и своей вседозволенности... это сложно с чем-то сравнить. Особенно, стоя по другую сторону жизни.

Смерть - это свобода, грань между двумя жизнями, в одной из которых ты подчиняешься правилам, а в другой создаёшь их сам.

Смерть - это награда, избавление от дерьма, сочащегося из каждой поры жизни.