Бог жесток

— Маша Заступина, — печально отвечала Тамара Ивановна. — Скромная, старательная, аккуратная… Но… Может, она выбрала просто не то, к чему лежало ее сердце. Учеба у нас не дала ей возможности как-то раскрыться, самовыразиться… И потом ее жизнь складывалась не гладко. Это нам рассказывала Лена. Маша сразу после университета вышла замуж, родила сына, вскоре развелась, вышла замуж повторно, родила дочку, и вновь брак оказался неудачным. Нам искренне жаль ее. У этой девочки была чистая душа, но, наверное, к ней надо что-то еще…

Однако муж Тамары Ивановны даже не пытался выказать какого-либо сочувствия к судьбе Маши Заступиной. Его рука, напоминающая клешню краба, жестко стиснула мне локоть. Я не успел опомниться, как оказался на лестничной клетке, с ботинками под мышкой, ведомый по-молодецки сноровистым и сильным стариком Кешей. Скрип вставной челюсти сопровождал мое бесцеремонное выдворение.

— Вам больше нечего делать здесь, молодой человек. А моей жене необходим отдых, покой… С нее хватит ваших сказок…

Чуть ли не кубарем я скатился по крутой темной лестнице на пролет вниз.

— Подождите! — донесся до меня короткий, как удар хлыста, окрик хозяина.

— Это вы мне, Иннокентий Георгиевич? — Я уже догадался, с кем имею дело, хотя представиться мне не посчитали нужным.

— Да, вам, — отрезал старик и продолжал мстительным шепотом: — Раз Лена для вас так много значила… знали ли вы, что у нее был ребенок?

— Знал, — ответил я сухо.

— А то, что его отец недавно появился в городе и искал их?

— А вот этого…

— Кажется, он сидел, — мрачно произнес Белецкий, — и совсем опустился. Он не хотел заходить к нам домой и поджидал меня у подъезда. Это было незадолго до смерти Лены.

— Что его интересовало?! — выкрикнул я.

— Ее нынешний адрес.

— А вы?

— Дал, — очень тихо проговорил Иннокентий Георгиевич. — Какой-никакой, но он был отец, и Лена его до сих пор любила. Томе, разумеется, я ничего не сказал.

— Почему же сказали мне?

Он сделал шаг в квартиру:

— Предупредить. Хорошо, что ваши дорожки не пересеклись.

— Ленин сын… — заторопился я. — Вам известно, что он сбежал из детдома?

Лязгнула металлическая дверь, щелкнули собачки замков. Но мне и так стало ясно: престарелый муж Тамары Ивановны знал об этом деле гораздо больше, чем сказал мне.

Глава 3. ВИЗИТ ЧЕЛОВЕКА

Я зашел в свой офис и теперь, сидя за столом, листал пухлый телефонный справочник. Вдруг я почувствовал слабый ветерок, повеявший в отворенную дверь, а в следующее мгновение мне на плечо легла чья-то тяжелая рука.

— Отвлекись, братан, — обратились ко мне.

Я отложил книгу и поднял взгляд.

Меня навестил рослый мужчина лет сорока, одетый в черные широкие джинсы и грубую кожаную куртку, до белизны вытертую на локтях. Ворот его водолазки, скрывающий шею и доходящий до щетинистого подбородка, был замусолен, лицо обветренное, с белесым налетом, мощный нос скошен книзу, коротко стриженные волосы седы на висках. Жизнь потрепала его на славу, о чем догадываешься сразу же, стоит заглянуть в его видавшие виды, потухшие глаза. Мешки под ними, несомненно, от частого употребления.

— Базар есть, братан, — сказал он мне.

— Присядь, — ответил я ему в тон, — и вываливай.

Он замолчал, видимо не ожидавший, что к его блатным агрессивным манерам я отнесусь со спокойствием удава.

— Евгений Галкин, частный детектив, — пробормотал он. — Любопытно.

— Что же здесь любопытного?

— Да так, ерунда.

— Зачем же зашел?

— Пустяки, проходил мимо.

— Как хоть тебя зовут?

— ЧЕЛОВЕК. Это звучит гордо, — наконец представился незнакомец и спросил внезапно: — Ты Вальку Гуляеву знаешь?

Я предпочел промолчать. Он нервно заерзал, зашарил мутными глазами по потолку и стенам.

— Я это вот к чему, братан, — сказал незваный гость. — Я тот самый парень, который стриг с нее бабки и делал крышу. И старика я тогда учил в подъезде — не хрена мусоров вызывать и клиентов отпугивать. Но вот гасить его я не подписывался, я не мокрушник какой-нибудь, а вор честный.

— Расскажи это следователю, мне-то какое дело? — пожал плечами я.

— Да плевал я на следователя! — взорвался незнакомец по имени Человек. — Валька — баба, ее промурыжат и отпустят. Ясное дело, убить ей не под силу. А меня как возьмут, так на совесть колоть будут. У меня уже три ходки было, отношение, сам понимаешь, какое. Что я им в камере докажу?!

— А что ты хочешь от меня? — спросил я с ленцой в голосе.

Человек окончательно выходил из себя.

— Будто не въезжаешь?! Я хочу найти того козла, который зарезал старика, расколоть его и сдать легавым. Тогда я и свою шкуру спасу, и Вальку из мусорни вытащу. Мне все-таки с ней работать, других шлюх у меня нет. Вот ты, сыщик, и помоги, а уж я приплачусь!

— Это лишнее, — ответил я. — Она мне сама заплатила за то же самое. Будь добр сказать, как ты на меня вышел?

Мое естественное любопытство неожиданно приперло его к стене. Незнакомец ошарашенно вылупился на меня, скрипнул щербатыми, почерневшими от чифира зубами.

— Будешь много знать, будешь плохо спать. Или вообще ласты завернешь, — мрачно поведал он.