Бог здесь был, но долго не задержался (сборник рассказов)

В этот жаркий день поблизости нет никакой тени, негде укрыться от палящего солнца. Ожидая Крокетта, Маннихон из-за постоянного головокружения качался из стороны в сторону, словно на палубе, корабля. Наконец-то, вот его "ланчия" -- подъезжает к ресторану; теперь Крокетт один... Не выключая мотора попросил служащего на автомобильной стоянке позаботиться о машине, припарковать ее и большими шагами направился к двери "Прекрасной провансальки" не замечая Маннихона, хотя проходил в трех футах от него.

-- Горшок! -- окликнул его Маннихон.

Крокетт остановился, оглянулся: его угловатые черты янки заострились от неудовольствия.

-- Что, черт подери, ты здесь делаешь?

-- Горшок! Мне нужно поговорить с тобой...

-- Послушай, какого черта ты качаешься? Ты что, пьян?

-- Вот как раз по этому поводу мне и хотелось поговорить...

Вдруг на лице Крокетта появилось странное выражение -- холодное, напряженное, оценивающее; он вглядывался куда-то вдаль, через плечо Маннихона, не обращая никакого внимания на него самого.

-- Ты только посмотри! -- воскликнул он.

-- Вы, ребята, были очень добры ко мне, очень великодушны и все такое,-- начал Маннихон, накренившись к нему,-- но мне нужно...

Крокетт грубо схватив его за плечо, повернул вокруг оси.

-- Я же сказал -- посмотри!

Тяжело вздохнув, он посмотрел -- ничего особенного: на той стороне улицы, перед баром,-- старый, разбитый фургон, нагруженный пустыми бутылками из-под имбирного эля. В него впряжена дряхлая лошадь, стоит понурив голову от жары.

-- Куда же мне глядеть, Горшок?

В глазах у него двоится, но не досаждать же коллеге своими бедами.

-- Лошадь, парень, лошадь!

-- Что с ней, с этой лошадью, Горшок?

-- Не видишь разве, какого она цвета?

-- Же-елтого... То есть... я хочу сказать -- она желтого цвета.

-- Все достается тому, кто умеет ждать,-- многозначительно произнес Крокетт и вытащил из кармана маленькую бутылочку "раствора Маннихона" -повсюду таскал ее с собой.

Все же он, что ни говори, прилежный ученый и не из тех приспособленцев, которые запирают на замок свой мозг, когда закрывают двери своего офиса. Крокетт быстро налил себе немного раствора на ладонь правой руки и передал бутылочку Маннихону -- пусть подержит, на случай если полиция начнет задавать вопросы. Осторожно, неторопливо направился через улицу к желтой лошади и фургону, заваленному пустыми бутылками из-под имбирного эля. Впервые Маннихон увидел, что Крокетт идет куда-то с такой ужасной медлительностью.

Крокетт подошел к лошади: возницы нигде не видно, улица пустынна, только проехал "бьюик" -- за рулем цветной водитель.

-- Милая старая кляча...-- Влажной ладонью он похлопал лошадь по морде; так же неторопливо вернулся к Маннихону, прошептал: -- Ну-ка, засунь эту проклятую бутылку в карман! -- И, взяв коллегу за руку, вытер последние капли жидкости о его рукав.

С виду жест казался таким дружеским, но Крокетт впился ему в руку пальцами словно железными крюками. Маннихон сунул бутылку в карман, и они пошли рядышком к ресторану.

Бар "Прекрасной провансальки" располагался параллельно витрине -бутылки с крепкими напитками выстроились рядами на стеклянных полках напротив и при свете с улицы сияли как драгоценности хорошо рассчитанный психологический эффект. В темной глубине ресторана видно довольно много посетителей -- безмолвно поглощают дорогую французскую снедь -- свои ланчи по десять долларов; зато в баре, кроме них двоих, никого. В салоне довольно прохладно -- работает кондишна -- и Маннихона охватила невольная дрожь, когда он усаживался на высокий стул у стойки, поглядывая на улицу через строй поблескивающих бутылок. Желтая лошадь отлично просматривается в зазоре между бутылками "Шартреза" и "Нойли-Пра": не двигается, по-прежнему клонит голову -- жара совсем одолела.

-- Что будете пить, мистер Крокетт? -- осведомился бармен.-- Как обычно?

Здесь его прекрасно знают...

-- Как обычно, Бенни,-- ответил Крокетт.-- И один "Александер" для моего приятеля.

-- Крокетт никогда ничего не забывает. Стали наблюдать за недвижной лошадью через бутылки, пока Бенни готовил "Джэка Дэниела" и "Александера". Бармен поставил перед ними напитки, и Крокетт одним глотком выпил половину стаканчика. Маннихон медленно тянул свой "Александер".

-- Горшок,-- начал он,-- мне в самом деле нужно с тобой поговорить. Вся эта наша затея сказывается на мне...

-- Погоди! -- оборвал его Крокетт.

На той стороне улицы возница фургона выходил из бара; забрался на козлы, взялся за вожжи -- и в это мгновение лошадь медленно опустилась на колени и рухнула, в упряжке, на землю.

-- Принеси-ка нам сюда еще по стаканчику,-- попросил Крокетт.-- Пошли, Флокс, ставлю тебе ланч.-- И заказал жаркое из рубца по-кайенски и бутылку, крепкого сидра.

Да, этот Крокетт явно не типичный янки. Как только Маннихон увидел поданное блюдо, ощутил его аромат,-- понял: теперь все внимание желудку. Когда ему приходилось пробовать такой деликатес? В результате так и не сказал ничего Крокетту по поводу своего намерения уйти.

-- А теперь предпримем следующий шаг,-- заговорил Тагека Ки.