Бог возмездия

— Выпьем за то, чтобы найти женщину, которая достаточно упряма, чтобы смотреть мне в глаза, и достаточно храбра, чтобы не отступать.

Не сводя с меня глаз, он делает глоток шампанского, и я делаю то же самое.

Я не удивляюсь, когда он ставит стакан обратно на поднос и говорит:

— Мне нужно работать.

— Ни минуты покоя, — игриво бормочет тетя Аида, но я замечаю беспокойство на ее лице.

После того, как Дамиано и Карло покидают гостиную, тетя Аида снова садится.

Я больше не хочу пить так поздно вечером, поэтому ставлю шампанское на поднос.

Видя, что тетя Аида и миссис Аккарди все еще наслаждаются своими напитками, я сажусь, затем спрашиваю:

— Не могли бы вы рассказать мне, что любит Дамиано?

— Какого рода вещи? — Спрашивает тетя Аида.

— А… какое кофе он любит? Еду? Каков его распорядок дня, когда он дома?

— Он пьет черный и горький кофе. Сладкое он никогда не любил, — говорит она, и я делаю мысленные пометки. — Он ест абсолютно все, но больше всего ему нравится домашняя еда.

— Хорошо, — бормочу я, чтобы дать понять, что слушаю.

— У него нет определенного распорядка дня. Непредсказуемость — мера предосторожности. Всякий раз, когда мы покидаем особняк, мы делаем то же самое. Мы никогда не выходим в определенное время и всегда меняем маршруты.

— Хорошо.

— Дамиано сказал, что мы можем пройтись по магазинам, — говорит она, к моему большому удивлению.

— Да, он сказал мне купить одежду потеплее.

— Я договорюсь с охраной о прогулке в понедельник. Когда мы покинем особняк, делай все, что скажут охранники. Будь осторожна и всегда обращай внимание на то, что тебя окружает.

— Хорошо, — говорю я, впитывая информацию, как губка.

— Тебе придется быть моими глазами, когда мы будем на людях. Всегда будь начеку. Если на нас нападут, не отпускай меня и оставайся с Херардо. Если мы отделимся от охраны, нам нужно будет найти безопасное место, чтобы спрятаться.

— Хорошо.

Dio, до меня начинает доходить, что мне придется принять те же меры предосторожности, что и Дамиано. Я буду подвергаться такому же риску, как и он, если не большему.

Теперь я член семьи Фалько.

Глава 19

Дамиано

Мне удалось еще немного поспать и почувствовать себя немного более отдохнувшим. Рано утром я подхожу к апартаментам Габриэллы.

Постучав, я жду ее ответа, а затем открываю дверь ее спальни.

Она сидит за туалетным столиком, и я впервые вижу ее без макияжа.

— О, — выдыхает она, быстро поднимаясь на ноги.

— Нам нужно начать твое обучение, — говорю я, подходя к ней ближе; мои глаза упиваются ее естественной красотой.

От моей невесты захватывает дух, неважно есть на ней макияж или нет.

— Обучение? — спрашивает она.

Мой взгляд скользит по брючному костюму, который на ней надет.

— Будем учиться стрелять. У тебя есть повседневная одежда?

Она кивает.

— У меня есть леггинсы.

— Переоденься в них. — Когда она продолжает стоять, я добавляю: — Сейчас же.

— О… ладно. — Она спешит в гардеробную.

Ожидая, пока она переоденется, я подхожу к окну и смотрю на озеро.

Проходит совсем немного времени, и Габриэлла возвращается в спальню. Когда я вижу невероятно обтягивающие леггинсы и рубашку с длинными рукавами, которые не оставляют места для фантазии, я возбуждаюсь за долю секунды.

Господи.

От вида ложбинки между ее бедрами и чертовски соблазнительной груди я чуть не швыряю ее на кровать.

— Это точно, блять, не сработает, — рычу я.

В ее глазах появляется беспокойство, когда она шепчет:

— Это все, что у меня есть.

Схватив ее за руку, я вытаскиваю ее из спальни и иду в свою комнату. Я не останавливаюсь, пока мы не оказываемся в моей гардеробной.

Схватив с вешалки свитер, я натягиваю его ей на голову и рявкаю:

— Руки.

Она быстро надевает свитер, и когда он доходит до середины бедер, мне становится немного легче.

Схватив ее за бедра, я поднимаю ее и сажаю на витрину в центре гардеробной. Я упираюсь руками по обе стороны от нее и, наклонившись вперед, ловлю ее ошеломленный взгляд.

— Никогда не надевай леггинсы вне спальни, — приказываю я.

Она быстро кивает.

— Никакого декольте на публике.

На ее лбу появляется морщинка.

— Ты хочешь, чтобы я одевалась более консервативно?

— Нет. Мне нравится, как ты одеваешься. Только не показывай то, что принадлежит мне, другим мужчинам, иначе придется здорово поплатиться.

На ее лице появляется проблеск облегчения.

— Хорошо.

Я отстраняюсь, и когда вижу ее в своем свитере, адское чувство собственничества переполняет меня.

— Мне нравится, когда ты в моей одежде, — бормочу я.

— Мне тоже нравится. — Улыбается она мне, соскальзывая с витрины. — Он уютный и теплый.

На Габриэлле кроссовки, и без высоких каблуков она достает мне только до середины груди.

Всепоглощающее чувство защиты присоединяется к чувству собственничества в моей груди.

И тут я, блять, понимаю, что она находится всего в нескольких футах от моей кровати.