Бог Войны (ЛП)

Этельстан всё смотрел мне в глаза, смотрел и молчал. И никто другой не осмеливался заговорить. Решение только за ним, и он знал — от этого зависит судьба его трона, знал и то, что чуть раньше Финан говорил от моего имени. Этельстана наша уверенность заинтересовала.

— Останься, лорд Утред, — наконец произнёс он. — Остальные могут пойти поспать.

— Но... — начал Этельвин.

— Идите, — рявкнул Этельстан. — Уходите все!

Он подождал, пока все выйдут, затем налил два бокала вина и один протянул мне.

— Ты встречался с Анлафом, — прямо сказал он.

— Встречался.

— Он просил тебя сражаться за него?

— Конечно.

— Откуда мне знать, что ты не согласился?

— Оттуда, что я поклялся защищать тебя. И никогда не нарушал своей клятвы.

Я сидел, потягивая вино, казавшееся мне кислым, а Этельстан мерил шагами толстые ковры.

— Этельвин говорит, тебе нельзя доверять.

Этельвин был одним из новых олдерменов, я его не знал, он никогда не стоял рядом со мной в стене щитов.

— Элдред говорил то же самое, — грубо ответил я. — И Ингилмундр.

Он поморщился, продолжая шагать.

— Я хотел быть королем, — тихо сказал он.

— Я сделал тебя королем.

Он проигнорировал мои слова.

— Я хотел быть хорошим королем, как дед. Почему он стал хорошим королем?

— Он думал о других прежде, чем о себе. И он был умен. Как и ты.

Он остановился и повернулся ко мне.

— Ты убил Элдреда.

Это было утверждение, а не вопрос.

Мгновение я колебался, а затем решил, что пришло время для честности.

— Да.

Он поморщился.

— Зачем?

— Чтобы защитить тебя. — Я не стал добавлять, что защищал его от дурных советов. Он сам это знал.

Этельстан задумчиво нахмурился.

— Значит, эта война из-за тебя. Полагаю, Гутфрита тоже убил ты?

— Да. И война началась бы независимо от того, живы Элдред и Гутфрит или нет.

Он кивнул.

— Полагаю, что так, — тихо сказал он и с укором посмотрел на меня. — Иней теперь у тебя.

— Иней?

— Жеребец. Я подарил его Элдреду.

— Щедрый дар. Я назвал его Снаугебланд. Хочешь его вернуть?

Он покачал головой. Мое признание его не слишком тронуло, но, видимо, он и так подозревал, что это я убил Элдреда, и кроме того, ему предстояло разобраться с проблемами посерьезнее.

— Я всегда боялся, что, если Гутфрит умрет, ты заберешь трон Нортумбрии.

— Я! — расхохотался я. — Зачем мне такие сложности?

Этельстан шагал по коврам, время от времени поглядывая на кусок ткани с планом. Наконец, он остановился и внимательно посмотрел на него.

— Я боюсь, что Господь меня покарает.

— За что?

— За грехи, — тихо ответил он.

— Господь позволил тебе стать королем, — с нажимом сказал я, — позволил заключить мир с Хивелом, вторгнуться в Шотландию и закончить то, что начал твой дед.

— Почти закончить. И я могу потерять все это в один миг. Может, это станет наказанием господним?

— С чего бы Господу предпочесть тебе Анлафа?

— Чтобы покарать меня за гордыню.

— Анлаф тоже горд.

— Он дьявольское отродье.

— Тогда твоему богу следует его уничтожить.

Он зашагал снова.

— Константин — добрый христианин.

— Тогда почему он вступил в союз с язычником?

Он остановился и криво улыбнулся.

— Похоже, я тоже.

— С язычниками. Со мной и Эгилем Скаллагриммрсоном.

— Он будет биться за нас?

— Да.

— Невелика радость, — тихо произнес Этельстан.

— Сколько у тебя людей? — спросил я.

— Чуть больше тысячи западных саксов, шестнадцать сотен мерсийцев. Еще твои люди, конечно, и каждый день прибывают новые.

— Фирд? — уточнил я. Фирдом называют воинство, собранное по деревням, войско пахарей, крестьян и охотников.

— Тысяча. Но одному Богу известно, насколько они будут полезны против Анлафа.

— Даже с фирдом у тебя, скорее всего, будет меньше воинов, чем у Анлафа, но ты все же можешь победить.

— Как? — резко спросил он. — Просто сражаясь отчаяннее, чем они?

— Сражаясь умнее, чем они, — сказал я, взял кусок угля и нарисовал еще несколько линий. — Вот так ты победишь.

Он задумчиво смотрел на примитивный рисунок.

— Почему ты не показал это Этельвину и остальным?

— Потому, что если дюжина человек знает план до начала сражения, они расскажут еще дюжине, а те остальным. Сколько пройдет времени, прежде чем его узнает Анлаф?

Он кивнул, продолжая смотреть на ткань.

— А если я проиграю? — тихо спросил он.

— Тогда не будет никакого Инглаланда.

Он продолжал смотреть на изменения, которые я внес в карту.

— Архиепископ Вульфхельм говорит, что Бог повелел мне быть королем. Иногда я забываю об этом.

— Доверься своему богу, — сказал я. — И своему войску. Они сражаются за свой дом, за своих жен и детей.

— Но сражаться в месте, выбранном Анлафом?

— Если победишь его на месте, которое выбрал он сам, то унизишь его и докажешь, что ты действительно Monarchus Totius Brittaniae.

Он быстро улыбнулся.

— Взываешь к моей гордыне, лорд Утред?

— Воин должен быть гордым.

Он посмотрел на меня, и на мгновение я увидел ребёнка, которого вырастил, ребенка, жившего в постоянном страхе за свою жизнь, но имевшего смелость.

— Ты правда думаешь, что мы можем победить? — спросил он.

Я не посмел показать свои сомнения. Я хлопнул рукой по карте.