Бог Войны (ЛП)

Он нанес удар, держа топор одной рукой, Этельстан принял удар на щит, и я увидел, как топор расколол ивовые доски. Этельстан рванул щит влево, надеясь захватить вместе с ним топор и открыть тело Торфинна для удара мечом, однако Торфинн был проворен. Он шагнул назад, высвободил топор и нанес удар, целя в правую руку Этельстана, и отрубил бы ее, но и Этельстан был проворен — мгновенно отдёрнул меч, и удар огромного топора пришёлся на клинок, ближе к рукояти.

Раздался ужасающий лязг, и меч короля сломался, теперь Этельстан держал обломок с руку длиной. Торфинн торжествующе заревел и опять взмахнул топором. Этельстан снова принял удар на побитый щит и отступил, а топор всё молотил по дырявому щиту. Торфинн замахнулся, собираясь мощным ударом разрубить королевский шлем с золотой короной.

И епископ Ода, который спешился и стоял рядом со мной, на родном датском крикнул королю держаться и выдернул из моих ножен Вздох змея. Этельстан поднял щит, удар сверху вниз почти расколол его надвое, и тогда Ода, выкрикнув имя короля, бросил Вздох змея вперед рукоятью. От мощного удара, расколовшего щит, Этельстан упал на колени, но услышал Оду, повернулся, на лету поймал меч и рубанул Торфинна по левому бедру, потом выдернул меч, поднялся с колен и разбитым щитом треснул норвежца по морде.

Гигант отступил, чтобы замахнуться Раскалывателем черепов для смертельного удара. Этельстан, быстрый, как молния на его флаге, ткнул Вздохом змея и продолжил давить, вгоняя меч в живот Торфинна и двигая им вверх-вниз и из стороны в сторону. Раскалыватель Черепов выпал из руки норвежца, а за ним повалился наземь и Торфинн, а Этельстан наступил окровавленным сапогом ему на грудь и вырвал меч из раны.

И тут подоспел Стеапа.

* * *

Сперва мы об этом не знали. Со мной рядом бились Фолькбалд и Вибранд, мы сражались с волной разъярённых норвежцев, бросившихся мстить за смерть Торфинна. Гербрухт, один из самых преданных моих воинов, держался справа и старался прикрывать меня щитом, и я рявкнул, чтобы не мешал мне колоть Осиным жалом. Мой щит упирался в норвежский щит, враг попытался насадить меня на меч, и, плечом оттолкнув Гербрухта в сторону, я позволил клинку норвежца проскользнуть между нашими щитами, а сам встретил врага острым как бритва клинком Осиного жала, прорезав ему ладонь до предплечья, пока он сам не отдернул руку от боли.

Я распорол плоть до кости, и теперь мне легко удалось вонзить сакс ему под ребро. В ответ противник смог лишь ударить меня щитом. Правая рука его не слушалась, и отступить он не мог из-за напиравших задних рядов. Я прикрылся его телом, пока из распоротой руки хлестала кровь. И тут сквозь крики и звон клинков я услышал топот копыт.

Стеапа скрывался в лесу на западном холме, за разломанной оградой усадьбы Бринстепы. Ему было велено ждать, пока битва не достигнет переломного момента, пока левый фланг Этельстана не будет отброшен к рекам, а западный хребет не окажется в тылу у противника.

А теперь он вел за собой пятьсот всадников в блестящих кольчугах и на огромных лошадях. Анлаф задумал напасть на Этельстана слева, используя пологий склон для разгона, и теперь Стеапа несся вниз с более крутого склона, чтобы молнией врезаться в строй Анлафа с тыла. Люди Анлафа это поняли. Напор на нашу стену щитов ослаб, и норвежцы завопили, предупреждая о нападении с тыла, об атаке, которая лавиной неслась по склону холма.

— Пора! — воззвал Этельстан. — Вперед!

Его воины, уже считавшие, что обречены, внезапно узрели спасение, и вся западносаксонская армия в едином порыве с рёвом устремилась на врага.

Всадники погнали лошадей через маленькую речушку. Многие перепрыгивали овраг, некоторые карабкались по нему, и по меньшей мере две лошади упали, но атака не запнулась, грохотали копыта, слышались крики всадников. Почти все люди Стеапы были с копьями, и когда они приблизились к задним рядам Анлафа, наконечники опустились.

А потом начался хаос. За стену щитов обычно стаскивают раненых, там слуги держат лошадей, толпятся лучники, выпускающие стрелы. И все эти люди, по крайней мере те, кто мог двигаться, рванулись искать убежища за последним рядом стены щитов. Последний ряд развернулся, смыкая щиты и отчаянно пытаясь удержать стену, но запаниковавшие люди расталкивали щиты, моля о помощи. И тут в них врезались всадники.

Обычно лошади шарахаются от стены щитов, но из-за паникёров в стене возникли бреши, и лошади не замедлили бег. Они ударили с яростью ульфхеднаров, пробивали стену всюду, где образовались прорехи, копья разили кольчуги и рёбра, встающие на дыбы кони отчаянно молотили копытами, калеча людей, и стена рассыпалась в панике. Люди просто бежали, а западносаксонские всадники отбросили копья и обнажили мечи.