Бог Войны (ЛП)

Скотты так и сделали, открыв небольшой проем в самом конце своего строя, рядом с оврагом, по которому бежала река. Шириной просвет был всего в два-три шага, но туда-то и устремился Торольф. Он побил всех лучших воинов, каких мог выставить против него Константин, и теперь увидел шанс обойти врага с фланга. Если бы он сумел провести людей через эту щель, ударить во фланг и расширить проход, то напал бы на скоттов с тыла, посеяв панику, и стена начала бы распадаться.

Торольф не спросил ни Эгиля, ни меня, просто двинулся вместе с кучкой лучших своих людей к правому флангу, подобрался к стене щитов и стал дразнить скоттов, вызывая любого сразиться с ним. Не решился никто. Торольф выглядел устрашающе — высокий и широкоплечий, из-под блестящего шлема, увенчанного орлиным крылом, виднелись нависшие брови. Он держал щит с орлом, гербом их семьи, а в правой руке сжимал любимое оружие — тяжёлую боевую секиру на длинной рукояти, которую звал Кровопийцей. Шею Торольфа украшало золото, на массивных предплечьях сияли браслеты, и он выглядел тем, кем и был — знаменитым норвежским воином.

Проходя вдоль шеренги скоттов, он внезапно повернулся и бросился в брешь, крикнув своим людям, чтобы следовали за ним. И они подчинились. Первого же воина Торольф уложил, нанеся Кровопийцей такой мощный удар, что топор сбил щит вниз и вонзился врагу в шею, разрубив до самого сердца. Торольф с рёвом побежал дальше, но его секира застряла в ребрах первой жертвы, и тут копье ударило его в бок. Торольф вскрикнул от гнева, и крик перешёл в вопль — он споткнулся, а подходили всё новые скотты.

То была часть резерва армии Константина, и король поспешно их выдвинул. Разили копья, мелькали мечи, и Торольф Скаллагриммрсон погиб возле самого берега — кольчугу разрубили и проткнули, кровь стекала в заросли камыша у бурлящей воды. Первый скотт, пронзивший Торольфа копьем, вырвал из его руки Кровопийцу, замахнулся и с такой силой рубанул по щиту следующего норвежца, что тот свалился в овраг. Скотты забросали его копьями, и он скатился в реку, где под весом кольчуги тело сразу ушло под красную от крови воду.

Те, кто следовал за Торольфом, в спешке отступили, и теперь настала очередь скоттов оскорблять и насмехаться. Убивший Торольфа копьеносец размахивал Кровопийцей, вызывая нас на смерть.

— Этот мой, — сказал Эгиль, когда я подошёл к нему.

— Сожалею, — произнёс я.

— Он был славным воином. — В глазах Эгиля стояли слёзы. А потом он извлёк Гадюку, свой меч, и указал на скотта, похвалявшегося секирой Торольфа. — Он мой.

И тут большой барабан, скрытый где-то за войском Анлафа, начал сотрясать воздух в новом быстром ритме, раздались призывные крики, и норвежцы Анлафа двинулись вниз по склону.

* * *

Они неслись безумной ревущей лавиной, многие из них, ульфхеднары, считали, что непобедимы. Они верили, что напором, силой и яростью разобьют хорошо укреплённый левый фланг западных саксов. Тогда я не знал, что Этельстан лично поскакал туда и взял на себя командование. Увидев, что норвежцы пошли в атаку, он отдал приказ отступить.

Отступление — одна из самых сложных задач, с которой приходится столкнуться любому командиру. Чтобы при отступлении сохранять стену щитов единой, нужен жёсткий порядок, делая шаг назад, воины не должны разорвать линию щитов, видя, как мчатся на них вопящие угрозы враги. Но западные саксы — одни из наших лучших воинов, они неуклонно шагали назад под звуки голоса, задающего ритм.

Тем воинам, что стояли ближе к маленькому ручью, приходилось тесниться из-за оврага, и крайние ряды там ломались, выстраивая новый ряд за тремя старыми, стена щитов Этельстана выгибалась как лук. Отойдя назад шагов на двадцать, они остановились, застучали смыкающиеся щиты, и в них врезались норвежцы. Первыми на западных саксов нападали храбрейшие, они яростно бросались на стену щитов, будто рассчитывали нахрапом пробиться через ряды Этельстана, но их встретили копья, а щиты со стуком сомкнулись. Западные саксы держались стойко.

Вслед за норвежцами пошла в атаку вся стена щитов Анлафа, битва словно проснулась, зазвенели мечи и щиты, и снова раздались крики. Чёрные щиты из Страт-Клоты сцепились с моими воинами, скотты пытались убрать убитых и добраться до нас, ими командовал воин с секирой Торольфа.

— Вот говнюк, — произнёс Эгиль.

— Не стоит... — начал я, но Эгиль уже шёл вперёд и кричал своим, чтобы расступились и дали дорогу.

Скотт с секирой заметил его приближение, на его лице мелькнула тревога, но он тут же что-то вызывающе завопил, поднял окрашенный синим щит и замахнулся секирой на выпрыгнувшего из переднего рядя Эгиля.