Бог войны

Когда она ушла, оставив Аврелию с мертвым телом матери, маска немного сошла с лица дочери. Снова потекли слезы. Брак с Луцием отдалил ее от Атии, но расстояние между ними никогда не было больше, чем расстояние между их домами. А теперь между ними лежала пропасть, через которую никогда не перебросить мост. «Почему беда должна была случиться сейчас, когда война послала Квинта далеко от дома?» – молча сетовала молодая женщина. Всю жизнь мать была крепка и здорова. Она могла прожить еще пять, а то и десять лет.

Тихий стук помог Аврелии снова взять себя в руки, и она вытерла слезы.

– Войдите.

Внутрь проскользнул Агесандр. Его темные глаза впились в тело Атии, и он сжал губы.

– Значит, умерла… Хотя это стало для нее облегчением, я сочувствую вашей утрате.

Аврелия в знак признательности наклонила голову.

– Я хочу, чтобы ты пошел на Форум и на рынки. Найди каменщика, с которым она говорила. Нужно построить гробницу.

– А где?

– Я займусь этим. Есть юристы, обслуживающие продавцов таких участков. Нужно также нанять музыкантов и актеров на похороны. Тело может нести кто-нибудь из домашних рабов.

– Это будет честь для них. Я тоже хотел бы участвовать в этом, если позволите.

Как она могла отказать ему?

– Хорошо.

– Благодарю.

– Мать хорошо говорила о тебе перед смертью, она высоко тебя ценила.

Агесандру было приятно слышать такие слова.

– Я всегда старался изо всех сил, сначала для вашего отца, а потом для матери.

Казалось нелепым говорить об этом над телом Атии, но Аврелия чувствовала, что он должен знать.

– За службу ты будешь награжден получением свободы. И не только. Ты будешь освобожден от всех обязанностей перед семьей. Таково было последнее распоряжение моей матери.

В его глазах вспыхнуло удивление, а потом радость. Он подошел к ложу, взял руку Атии и с величайшим почтением поцеловал, прежде чем положить обратно на одеяло. Когда он выпрямился, то оказался очень близко к Аврелии. Ей потребовалось все свое самообладание, чтобы не отступить.

– Вы будете рады, что я ушел, – сказал Агесандр.

Несмотря на свой страх, она встретила его взгляд.

– Да. Мы оба знаем, почему. Суни не представлял угрозы для нашей семьи.

– Я с этим не согласен, как была не согласна и ваша мать, – бесстрастно ответил он и продолжил: – Если все документы будут готовы в срок, я уйду сразу после похорон.

«Ты еще не свободен», – злобно подумала она, но не хватило сил, чтобы спорить.

– Все будет устроено. Ты отправишься в Сицилию?

– Да, если найду корабль, согласный меня взять.

– Там будет опасно. Идет война.

– Ничего. Я собираюсь поступить в легионы кем угодно.

В ней вспыхнула злоба.

– Карфагеняне, с какими ты встретишься, будут невиновны в убийстве твоей семьи.

В нем тоже поднялась злоба.

– Мне все равно! Все они паршивые псы, их надо убивать.

Аврелия задрожала от ярости. Она подумала о Ганноне, которого Агесандр ненавидел, и постаралась отогнать страх за него. Он служит на материке. Даже если ее друг когда-нибудь окажется в Сицилии, у него мало шансов встретиться с Агесандром. Это не остановило мелькнувшей – с чувством вины – мысли отказать сицилийцу в свободе. Но желание матери, высказанное на смертном одре, нельзя не исполнить. Хозяйка не имела ни малейшего желания навлечь на себя кару богов. Собрав все мужество, она сказала:

– Твое мнение – мнение раба. Для меня они просто враги. Их нужно победить, а не уничтожить.