Бог войны

– Кому какое дело, кто она такая? – проревел один. – После того, что сделал ее дружок, она получит… – Его слова перешли в неразборчивый вопль, когда защитник Аврелии поразил его в бок.

– Брось оружие и уходи, – крикнул Квинт.

Еще оставалось трое невредимых легионеров. Он не думал о себе, но если они нацелят атаку на Аврелию и ее защитника, ее запросто могут убить.

– Я с тобой, брат.

Урций встал рядом. Солдат ощутил облегчение. Теперь их было поровну. Легионеры оробели, и защитник Аврелии ранил одного в икру. Римлянин с криком упал, и сиракузец добил его мощным ударом в грудь.

– Римлянка, говоришь? – спросил один из оставшихся легионеров и отступил в сторону. – Она вся твоя.

– Тогда проваливайте, – прорычал Урций.

– Ну, ты даешь, брат, – сказал первый легионер.

– Да.

Избегая смотреть в глаза, второй поковылял прочь.

– Их нельзя оставлять в живых, – сказал защитник Аврелии. – Они расскажут кому-нибудь, что вы помогли врагу.

В крайнем потрясении он узнал этот голос. Сражение, шлем и колючая борода не давали узнать его раньше.

– Ганнон?

Тот покачал головой и рассмеялся, потом шагнул вперед.

– Клянусь всеми богами, Квинт, не ожидал увидеть тебя здесь.

– Ты знаешь этого козлодоя? – проскрипел на Квинта первый легионер.

Дикие инстинкты возобладали над юношей. Если какому-нибудь командиру доложат, что он только что сделал, его казнят. Как и Урция. Когда речь идет об их жизни против жизни этих двух солдат, выбирать не приходится. Повернувшись, Квинт метнул в легионера свой скутум. Застав противника врасплох, он поразил его железным наконечником в живот. Послышалось «у-у-у-ф-ф-ф», когда воздух вышел у того из легких, а затем раздался визг, когда гладиус Квинта прошел выше кольчуги и вошел в основание шеи. Потрясенный взгляд легионера пронзил Квинта. «Вопрос был – ты или я».

Когда он обернулся, Ганнон приканчивал последнего из легионеров.

Время остановилось. Тяжело дыша, карфагенянин уставился на римлянина. Тот, не веря себе, переводил взгляд с сестры на Ганнона и обратно, снова и снова. Урций стоял рядом в совершенном замешательстве. Лед сломала женщина. Рыдая, она бросилась к Квинту.

– Брат! Думала, больше никогда тебя не увижу.

Он уронил щит и прижал ее к себе.

– Аврелия… Клянусь всеми богами, как я рад тебя видеть!

Через какое-то время она отстранилась и улыбнулась сквозь слезы.

– Спасибо, что спас нас.

– Нас, – повторил он, гадая, не наваждение ли все это. И снова его глаза обратились на Ганнона, который не двигался. Карфагенянин наклонил голову – не дружелюбно и не враждебно.

– Спасибо, Квинт. Пока не появился ты с другом, дела наши были плохи.

– Ты знаешь обоих? – вскрикнул Урций.

– Да.

Приятель тоже видит Аврелию и Ганнона – значит, не наваждение. Ситуация была настолько нелепой, настолько странной, что Квинт расхохотался.

Потом к нему присоединился Ганнон. И Аврелия.

Урций прокашлялся.

– Все это прелестно – воссоединение и все такое, – но нам нельзя здесь оставаться. Вместе с ним, – он указал на Ганнона. – Это один из наших врагов.

– И любой сиракузец, увидев нас, тоже не проявит дружелюбия, – добавил Ганнон.

Квинт обнаружил, что все смотрят на него. Дерьмо.

– Куда вы идете? – спросил он Аврелию – и Ганнона.

– В Ахрадину. В надежде, что она еще держится, – ответил карфагенянин.

Женщина что-то пробормотала, выражая согласие.

– Пойдем со мной, – сказал Квинт, глядя на сестру. – Я обеспечу тебе безопасность.

– Я с Ганноном, – ответила она, вздернув подбородок. – Куда он, туда и я.

Юноша попытался переварить услышанное и пришел лишь к одному заключению. «Мир сошел с ума», – подумал он. Не только его сестра и Ганнон в Сиракузах, но они вместе. Любовники. В нем разгорелась злоба.

– Я мог бы заставить тебя пойти со мной.

– Только попробуй, – проворчал Ганнон.

Квинт уставился на карфагенянина, а тот – на него. Урций уставился на них обоих. Так прошло какое-то время.

Шум марширующих ног с севера вновь напомнил об опасности ситуации.

– Решай, – сказал Урций Квинту. – А то мы все окажемся в дерьме.

Тот больше не пытался ничего понять. Спасение сестры было важнее всего.

– Туда, – проговорил он. – Идите за мной.

«Похоже, получилось», – думал Ганнон, глядя на главные ворота Ахрадины. Невероятно – они не были закрыты. Какое-то время назад Эпикид устроил отсюда вылазку в надежде спасти город. Он еще не вернулся – разрастающиеся бои продолжались на улицах, ведущих к Эпиполам, – но отдал ясный приказ, чтобы ворота оставались открыты до его возвращения. Прошло несколько часов с тех пор, как вмешательство Квинта спасло жизнь Ганнону с Аврелией. Солнце село за дома, и небо окрасилось в оранжево-красный цвет. Как будто боги разглядели океаны пролитой сегодня крови.