Бог Солнца

Сайон укрылся в моей комнате. Я достала необходимые лекарства и присоединилась к нему. Зажгла еще две свечи. Рана была неглубокой, но все же следовало ее обработать. Мне требовалось занять руки. Требовалось успокоиться. Требовалось подумать – в таких случаях у меня всегда возникала тяга взяться за карандаш, но время было неподходящим.

Я положила корзинку с бинтами и бальзамами на кровать и усадила Сайона рядом. Он молча подчинился. Я неуверенным взглядом окинула его рубаху: и как ее снимать?

– Снимай.

Он колебался.

– Не нужно, само заживет.

Я закатила глаза.

– А эта черта общая у нас с тобой: мы не любим принимать помощь.

Его золотистая бровь изогнулась.

Я поджала губы и вздохнула через нос, успокаиваясь. Тихо добавила:

– Я уже видела, Сайон. Со мной твои тайны в безопасности.

Он посмотрел на меня, его взгляд пронзал насквозь. По рукам и спине пробежала дрожь.

Наконец он послушно расстегнул застежку под медальоном на плече и стянул тонкую ткань через голову. Пока он лежал в лихорадке, я успела понять, что Сайон – мужчина сильный, тем не менее лицезреть великолепие его обнаженного торса – совсем другое дело. При обычных обстоятельствах я бы покраснела или принялась бы глазеть. Теперь же мне было не до этого. Но я оставалась женщиной, которая обращает внимание на мужчин, и, надо признать, вид меня впечатлил.

Я смочила тряпку антисептиком и прижала к ране, теперь просто мерцающей слабым желтым светом. Сайон даже не вздрогнул.

– Должно быть, ты весьма прилежный солдат и энергичный надзиратель.

Его глаза встретились с моими.

– Почему ты так говоришь?

Я убрала тряпку. Рана мягко светилась, вокруг – ни намека на красноту.

– Из-за твоего телосложения. – Я вернулась к корзинке за лечебным бальзамом, который затем осторожно нанесла на рану. – Ты физически тренирован.

Наконец он оторвал взгляд от моего лица и перевел на корзинку.

Я почти закончила накладывать повязку, когда расслышала на кухне голоса мамы с бабушкой. Они топали ботинками об пол – вероятно, очищая от налипшей грязи. Я испустила долгий вздох, меня накрыла прохладная волна облегчения: родные дома, в безопасности. Затем осмотрела спальню, дабы убедиться, что нигде не осталось следов золотой крови. Мне в самом деле хотелось, чтобы Сайон мне доверял.

Мне хотелось доверять и ему.

Заправив конец бинта, я опустилась на кровать рядом с ним.

– Тебя все еще лихорадит.

Он положил руку поверх повязки. И вновь у него был странный вид, будто все это – повязка, уход – для него в новинку.

– Я здоров.

«Но не должен быть». Кожа у него всегда горела, как печка, и пусть рана была неглубокой… она беспокоила его не больше занозы. «Божок, божок… Где же найти информацию о божках?»

Возможно, в Священных Писаниях бабушки, но я не припоминала, чтобы там подробно описывались долгоживущие создания. Можно ли найти что-то подходящее в Гоутире? Я знала только одну библиотеку, и та была в Элджероне.

Сидеть рядом с Сайоном становилось слишком тепло. От него исходил жар, как от песка в пустыне. Его мускулистое плечо находилось совсем близко к моему.

Дабы отвлечься, я взяла его рубашку и осмотрела прореху. Свет из раны уже испарился с ткани, как ранее с моих пальцев. Странный материал растекался по рукам, подобно воде.

– Не думаю, что получится залатать, – призналась я. – Можно попробовать, но вряд ли будет хорошо смотреться…

Он положил теплую ладонь поверх моей. Жар пробежал по запястьям и локтям и вошел в плечи, ускоряя пульс.

– Ничего страшного.

Я встретилась с ним взглядом. Получится ли у меня когда-нибудь нарисовать его глаза? Воссоздать на бумаге так, как они смотрели на меня в реальности? Как смотрели на меня прямо сейчас… Я не могла даже описать это словами, не говоря уже о том, чтобы передать через графит, уголь или краску.

И почему мне этого хотелось? Хотелось так сильно? Меня и раньше вдохновляли люди, но что-то в нем волновало… иначе. Я словно внезапно осознала, что я правша, хотя всю жизнь рисовала левой рукой. Это сбивало меня с толку и даже… пугало.

«Просто у него необычная внешность, – защебетал голосок в голове, пытаясь привести в порядок хаотичные мысли. – Сколько ты видела портретов, похожих на него? Может, получится продать один из моих, даже во время войны».

Впрочем, я достаточно долго прожила на Земле, чтобы понять неубедительность этого объяснения. Не все так просто. Но чего именно я хотела? Передать через творчество черты его потрясающего лица, прежде чем он вернется к своим делам? Забить свою маленькую мастерскую рядом с амбаром множеством изображений, чтобы не замечать одиночества после его ухода?

Почему же незнакомец, пробывший на ферме всего неделю, обострил мое одиночество?

И я не была одна. У меня были Энера и Ката. А также Зайзи и большая семья в Гоутире. Разве этого мало? Никто мне больше не нужен, пусть я и чувствовала себя не в своей тарелке. Чувствовала себя бесполезной.

Я вынырнула из тяжких дум и сказала:

– Спасибо за помощь.

– Я перед тобой в долгу.

Я склонила голову.

– То есть иначе ты позволил бы ему меня зарезать?