Бог после шести(изд.1976)

Рядом с Костей мучился Пуф. Лицо его дергалось, гримасничало. Костя толкнул приятеля в бок — чего, мол? — но Пуф только головой потряс и закрыл глаза рукой. Он был унижен, раздавлен своим поступком. За что он ударил Олега?

Костя мельком глянул на хмурый сонный профиль Маримонды, приютившейся на краю сиденья. Женщина плотно сжала губы в злую черточку.

Неожиданная мысль пришла в голову Косте.

Где напыщенная болтливость притворяшек? Странно, но именно сейчас они молчали. Казалось бы, самое время говорить и фантазировать, а на тебе — пропало вдохновение! Изменилась обстановка — и сомкнулись уста. Может быть, природа действовала? Они уходили все дальше на север, леса становились угрюмей, дали — величественней. Перед значительностью ландшафта самые глубокие мысли выглядят скромно. Или выговорились притворяшки и в момент наибольшей раскованности отказала им способность к импровизации? А может, тень Люськи, витавшая над ними, делала непристойным любое многоречие?

Удивлялся Костя, но молчал. Молчал, как и остальные потерявшие дар слова спутники. И как раз в это утро, будто повторяя ход Костиных мыслей, Кара хмуро сказал:

— Вот что. Хватит в молчанку играть. Поговорить придется. Встречают нас хорошо, рассчитываться надо. Не просто слоняемся по здешним местам, как какие-нибудь безбожные туристы, а цель высокую имеем. О ней и нужно сказать слово. Пусть соображают. Кому придется по душе наша затея, с нами двинется. А остальным принесем просвещение. Тоже полезно.

— Раньше надо было начинать, — буркнул Худо, — вон сколько мест проехали зря.

— Неправ, брат Олег, — ласково ответил Кара, — раньше места были неровные. Околостоличный народ — препустые людишки. Пена, а не человеки. Как нанесло их со всех сторон, так и унесет. Сейчас проезжаем основательных хозяев, у них сохранились традиции и вера. Но вера верой, а хочется чего-нибудь свеженького. Предлагаю использовать опыт наших соперников в духовной области и организовать агитбригаду. Пусть послушают люди о новых делах в этой области.

— Агитбригаду? — Костя почувствовал, как лицо у него вытягивается. — Агитировать? За что?

Кара пронзительно глянул на юношу. “Зырит, как сатана”, — робея, подумал Костя.

— Неужто до сих пор не понял? — фальшиво улыбнулся Кара. — За бога будем пропагандировать. За нашего бога.

— Бог един для всех, — вяло сказал Худо.

— Правильно. Но мы о новейшей вере расскажем, о самом последнем слове в этих делах. Людям всегда интересно, когда бога понимают по-новому.

Притворяшки оживились и ста пи с вниманием слушать своего наставника. Косте показалось, что в последнее время Кара подобрел и перенес внимание на другие цели. Реакция Олега тоже выглядела подозрительной. Он Бел себя так, будто ничего не случилось: ни драки, ни взаимных обвинений, ни угроз. Короче — и он ничего, и они ничего. Костя только пожал плечами.

Кара задумал осуществить нечто вроде религиозного ревю. На первом же привале были разработаны программа и роли, а в ближайшей захудалой деревушке состоялось и представление.

Остановились они на краю деревеньки, которая произвела на Костю очень невыгодное впечатление. Впервые за время путешествия он решил прогуляться и оглядеться. Старые, видавшие виды избы сидели глубоко в снегу. Встречавшиеся ему колхозницы были одеты однообразно: валенки, стеганка, ушанка. Похоже, данный колхоз не блистал особыми трудовыми успехами, кругом не разглядеть видимых признаков изобилия. Сколько Костя ни вглядывался и ни вслушивался, он не заметил во дворах холеных лошадей, тучных коров, откормленных свиней. Дома по обе стороны заснеженной улицы были молчаливы, неприютно темнели черными пятнами окон. Было много явно нежилых зданий — старые доски крест-накрест некрасиво перечеркивали фасады изб. Костя прошелся до конца улицы, на душе у него стало совсем муторно, он решил вернуться назад, в теплую избу бабки Ядвиги, к которой у Кары было особое рекомендательное письмо. Все же умел Кара выбирать постой! Такая глушь, да еще в глуши этой заповедно глухое место!