Бог огня

Трудно сказать, сколько он провалялся на полу. Остро саднила левая бровь — старая травма, полученная однажды ночью у киосков, когда он неосторожно попросил дать сдачу. Больше крови, кажется, не было: ребята били профессионально, стараясь не оставлять видимых следов.

С протяжным скрипом открылась дверь.

— Сам выметешься или тебе помочь? — вежливо осведомился трансвестит.

— Сам, — Б. О. сел на полу, потом с трудом поднялся на ноги.

— Не приходи сюда больше.

—Не приду, договорились. — Он достал из кармана платок, промокнул бровь. — Зря ты это... Меня нельзя бить.

— Это почему?

— Ты не поверишь... Один мой приятель этого страшно не любит.

— И где же он прячется? — Трансвестит с улыбкой обвел взглядом комнату.

— Никто толком не знает... Но он в конце концов всегда приходит рассчитаться. Ей-богу. Не было еще ни одного случая, чтобы он не пришел. — Б. О. отвел руку с платком от лица.

На белой ткани расплылось красное пятно. Б. О. посмотрел на него, усмехнулся какой-то своей тайной мысли и бросил платок в мешок с опилками.

— Немного намусорил я у вас, — извинился он.

— Ничего. Тут приберутся. Приводи себя в порядок и вали. Я сейчас вернусь. Схожу позвоню.

— Две минуты, не больше. — Б. О. подошел к стеллажу, на вертикальной стойке которого был укреплен на двух гвоздях осколок зеркала. — М-да, жалко бровь, — расстроенно произнес он, разглядывая свое отражение.

— Две минуты, — предупредил трансвестит, удаляясь по коридору. — Я уже включила счетчик.

— Это я его тебе включил, пидор, — тихо сказал Б. О., прислушиваясь к звуку затихавших шагов. — За две минуты поручиться не могу, но десяти вполне хватит.

Он двигался быстро и на удивление ловко — в его-то состоянии. Первым делом осмотрел стеллажи с моющими средствами и, видимо, остался доволен подбором жидкостей. Потом опустился на колени, откинул клапан сумки, осторожно извлек из бокового кармашка плоскую бутылочку с какой-то прозрачной жидкостью.

Повертел головой, заметил на стеллаже кусок белой полотняной простыни, скомкал его и тщательно смочил жидкостью.

Вынул окровавленный платок из мешка с опилками, сунул в карман.

Вернулся к сумке, достал из нее пузырек с каким-то гранатового оттенка порошком, сыпанул немного вещества на тряпку.

Порошок начал впитываться, растворяясь во влаге. Тряпку Б. О. осторожно уложил в мешок, отошел на шаг и сказал:

— Значит, так. Опилки займутся быстро. Потом потихоньку стеллажи. От них огонь должен уйти к потолку... Справа отдушина, это хорошо, там очень хорошая тяга, — помолчал и удовлетворенно выдохнул: — Я думаю, проблем возникнуть не должно.

— С кем это ты тут якшаешься? — раздался за спиной голос трансвестита.

— С духами.

— Вот-вот, вознеси им хвалу, что дешево отделался.

— Именно это я и имел в виду.

Провожаемый удивленными взглядами публики, Б. О. проследовал к выходу.

— Илья Соломоновна! — окликнул он трансвестита, который уже присаживался к своему столику. — Ты права. Я больше не приду сюда. Зато скоро сюда наведается мой приятель. И ты сама ко мне придешь, — бросил короткий взгляд на часы. — И очень скоро. Минут так через сорок я буду тебя ждать.

Трансвестит расхохотался, уселся на место и возобновил занятие маникюром.

А огонь в этот момент уже жил: материя была основательно пропитана нитроглицерином и присыпана марганцовкой, соединившись, эти вещества начали бурно выделять кислород, от которого вспыхнуло полотно, и огонь медленно пополз по опилкам.

* * *

Когда минут через сорок у входа в заведение возникло чрезвычайно живописное столпотворение и в клубах дыма заметались педерасты, никто в суматохе не обратил внимания на человека с разбитой левой бровью, прохаживавшегося неподалеку и внимательно наблюдавшего за развитием событий.

Вид у него был такой, словно он здесь, в дыму, назначил кому-то свидание и все никак не мог различить в орущей и отчаянно жестикулирующей толпе своего знакомого. Вдруг он всплеснул руками — ну наконец-то! — и взял под локоток женщину в белом пиджаке, которая, согнувшись в три погибели, заходилась отчаянным кашлем. Человек с разбитой бровью проводил ее за угол, где стояли неприметные "Жигули", открыл заднюю дверцу, оглянулся и ударил ребром ладони жадно глотавшую чистый воздух женщину куда-то пониже уха. Та обмякла. Человек с разбитой бровью впихнул ее на заднее сиденье, сам сел вперед и сказал женщине за рулем:

— Дави на газ.

Бася не спешила сделать это. Несколько секунд она пристально вглядывалась в лицо нового пассажира, потом развела руки в стороны.

— то было гениально сделано. — Она включила передачу, и машина резко тронулась с места, едва не сбив какое-то метнувшееся ей наперерез существо с пылающей головой.

К счастью, Бася сумела вовремя затормозить — огнеголовый, широко раскинув руки, рухнул на капот.

Б. О. вышел из машины, протянул руку и резким движением содрал огненный шар с головы безумно орущего существа. Какое-то мгновение он держал огненный шар на вытянутой руке, любуясь клубящимся пламенем. Потом распустил пальцы, огонь упал на тротуар.