Бог неудачников

Одну я мысленно озаглавил как «Сказ о катапульте». Она относится к самому славному и мужественному периоду многообещающей молодости Прокофьича, когда у него все еще было впереди. Катапульта входила в разряд устройств, при помощи которых испытывалась готовность потенциальных звездных героев преодолевать неимоверные космические перегрузки. Так вот, все, что я запомнил из его рассказов, ее второе, негласное название – абортарий. Если верить Прокофьичу, женский состав испытательного центра только тем и занимался, что «катапультировался» по случаю очередного залета. Перегрузки делали свое дело: эффект был стопроцентный. Но, в конце концов, звездный абортарий погубила алчность. У отвечающего за катапульту сотрудника обнаружилась коммерческая жилка, и он надумал взимать за «услугу» мзду. А так как тарифы росли, как на дрожжах, то рано или поздно нашелся завистник, который стукнул на космических предпринимателей в партком. После чего лавочку прикрыли.

Подобные байки я бы с удовольствием слушал и сегодня, но Прокофьич, увы, иссяк. А кроме того, на меня в последнее время столько навалилось, что, честно говоря, было не до старика. Поэтому я уже месяца два к нему не заглядывал, зато в этот раз завернул первым делом. Прокофьич, как обычно, был в легком подпитии и без долгих разговоров подписал мой манифест по поводу сноса конюшни. Потом я спросил, не заходила ли к нему Гандзя. Он утвердительно кивнул. Как выяснилось, была она у него в тот же самый день, что и у меня, спрашивала, не хочет ли Прокофьич заработать, а вот каким именно образом, он не понял. Почему, можно не уточнять.

–Такая была вся! – Прокофьич покрутил руками, старясь изобразить Гандзин прикид, но спохватился. – Ой, на себе лучше не показывать!

Рассеянно кивнув старику, я пошел дальше, попутно соображая, кого из жильцов нашего дома, кроме меня и Прокофьича, Гандзя могла попытаться завербовать, а вслед мне полетело:

– Эй, ты куда? Зашел бы, что ли…

– В другой раз, – пообещал я, сбегая по ступенькам вниз. На самом деле я был не прочь поболтать с Прокофьичем, как в старые добрые времена… Но в данный момент на моей повестке дня остро стоял вопрос спасения исторической конюшни, за которое я взялся с совершенно несвойственным мне рвением и которое, скорее всего, благополучно иссякло бы уже к концу дня, не получи я неожиданно мощную поддержку в лице особы с первого этажа, честно говоря, сразу показавшейся мне несколько странной.

Начнем с того, что она открыла дверь, едва я успел нажать на звонок, как будто специально стояла в прихожей и дожидалась. На вид – лет тридцать пять, худощавая, остроносая с собранными в неаккуратный пучок пегими волосами.

– Добрый вечер, – вежливо поздоровался я, хриплой скоровогоркой изложил содержимое своего манифеста, который я успел вызубрить наизусть, и заученным движением протянул листок с подписями и ручку.

Тут я заметил, что выражение у моей собеседницы отсутствующее, и приготовился, было, начать все сначала, но этого не понадобилось: она выхватила из моих рук листок и что-то быстро в нем начертала, предварительно приложив к крашеной стене подъезда. Потом вернула мне и я, бегло взглянув, убедился, что все честь по чести: фамилия, инициалы, номер квартиры, только в конце вместо точки – дырка от нажима.

Я приготовился раскланяться и ретироваться, и тут она спросила:

– А делать ничего не надо?

– В каком смысле? – я слегка растерялся, но быстро взял себя в руки. – Ах, да… Я был бы очень вам признателен, если бы вы помогли мне собрать подписи, а то еще столько квартир обходить, а я уже охрип!

И что бы вы думали, она тут же согласилась! После чего я передал нежданной энтузиастке списки и потопал к своей соскучившейся Псине. Славка уже был дома, и, как выяснилось, успел ее в очередной раз напичкать кормом. Я ему за это попенял:

– Кто тебя просил? Она недавно ела.

– А тебе что, жалко? – лениво огрызнулся Славка. – Она скулила и выпрашивала.

– Мне не жалко. Но у нее скоро ожирение будет, если ее кормить всякий раз, когда она скулит!

– Тогда сидел бы с нею и следил за ее рационом! – в этот раз Славка лязгнул зубами уже вполне нешуточно. – А я, между прочим, не обязан выслушивать ее вой за свои деньги!

– Даже так? – я не остался в долгу. – А ты пойди и найди себе что-нибудь за те же деньги, но без воя. Потом расскажешь.

На это Славка мне уже ничего не ответил, только хлопнул дверью в свою комнату.