Бог неудачников

– Это так, что я теперь деловая женщина, – важно ответствовала Гандзя, чем еще больше меня заинтриговала. Хотя, казалось бы, куда уж дальше.

– А, по-моему, ты всегда была деловая, –заметил я, припомнив Гандзины попытки обосноваться на моей территории на правах законной супруги.

–Так, а шо мне оставалось делать? – Гандзя распахнула свою шубейку, в которой ей было жарковато, высвободив новую волну Настиного запаха, вызывающего у меня приступы тоски. – Как бедной девушке мне приходилось постоянно бороться за свое счастье. Хотя и сейчас тоже приходится, но и счастье уже другое, Петька, понимаешь, другое! Более масштабное!

То, как Гандзя произнесла последнюю фразу, заставило меня посмотреть на неё внимательнее. Похоже, девушка наших со Славкой неприхотливых грёз привезла с берегов Темзы не только новые духи, но и какие-то пока не очень понятные мне идеи. Что лишний раз доказывает: за границу наших людей выпускать противопоказано, сие ещё на декабристах проверено.

Тем временем Гандзя бросила короткий взгляд на плотно прикрытую дверь и приняла заговорщицкий вид:

– Слушай сюда, Петька! Можно хорошо заработать, а заодно улучшить жилищные условия. При этом ничего особенного от тебя не потребуется.

– Очень интересно! – я заворочался на продавленном в том числе с Гандзиным же участием лежбище.

– Дело в том, что, – Гандзя взяла многозначительную паузу, – я представляю одну крупную строительную компанию! Которая со дня на день начинает строительство жилого комплекса. Догадайся где?

– Ну и где? – мне надоело угождать Гандзе. Я и так ее достаточно потешил.

– Да здесь, рядом с твоим домом, Сапрыкин!

– Если ты имеешь в виду выселенную пятиэтажку, – начал я было лениво соображать, и эта идея мне сразу не понравилась.

– Вот-вот, ты соображаешь в правильном направлении, –похвалила меня Гандзя.

– Допустим, – нахмурился, – только где там ваш комплекс встанет?

– Ты забываешь про старый сарай и пустырь рядом! – Гандзя просто сияла.

– Какой еще сарай? – На самом деле я уже понял, что Гандзя имеет в виду нашу с Псиной любимую конюшню. – А ты хотя бы в курсе, что этот сарай является памятником архитектуры?

На что Гандзя продемонстрировала знание вопроса, которого я от нее не ожидал:

– Ну, во-первых, в новый перечень памятников он не попал. А во-вторых, он в аварийном состоянии.

С этими словами Гандзя вспорхнула с моего дивана, аки осенний листок с клена, и толкнула дверь песцовым плечиком:

– Ладно, пойду со Славкой общнусь! А то он еще обидится, что все внимание тебе одному, а разве это справедливо?

Гандзя скрылась, а я остался на своем диване – дурак дураком. Минуту-другую я полулежал в неудобном положении, которое принял по Гандзиной милости, потом присел, поджав под себя ноги, и сразу напоролся на обиженный взгляд своей псины.

– Ну не злись, иди сюда! – позвал я ее, и она тут же запрыгнула на диван и, радостно дрожа всем телом, лизнула меня в нос.

–Только без этих телячьих нежностей! – позволил я себе покапризничать, уворачиваясь от горячего шершавого языка. Ну, не свинья ли? Она же меня простила сразу, ни секунды не торгуясь, окончательно и бесповоротно!

– Слушай, псина, –заговорил я с ней убежденно, – если верить Гандзе, нашу с тобой конюшню, в которой жили прекрасные лошади прекрасных дам, хотят снести. И построить вместо нее свой дурацкий жилой комплекс из железобетона! И где ж мы тогда будем гулять? Ну нет, мы этого не допустим! Ведь не допустим, псина?

В ответ собака тут же приняла боевую стойку и звонко тявкнула, тем самым выразив полное одобрение моей гражданской позиции.

– Только ты меня и понимаешь, – в благодарность я погладил ее по курчавой спине, отчего растроганная Псина пришла в еще большее возбуждение и, пользуясь моим расположением, накинулась на меня со своими собачьими ласками.

И надо ж было, чтобы ровно в эту секунду ко мне вновь нагрянула Гандзя, без стука и в сопровождении слегка помятого Славки.

Гандзя, которая успела снять и перекинуть через локоть своего песца, неодобрительно воззрилась на нас с Псиной:

– Сапрыкин, ты хоть проверил, сколько у нее блох?

– Думаю, что не больше, чем у тебя! – я снова хлопнулся на спину, прижав к себе собаку.

– Нет, ты слышал? – Гандзя попыталась заручиться поддержкой Славки – этого самого скользкого угря из всех возможных. – У него что, совсем крыша прохудилась?

Со Славкиной стороны, конечно, никакой реакции не последовало, зато лежащая сбоку от меня Псина вдруг напряглась и оскалила зубы. И это, я замечу, были первые серьезные признаки агрессии, которые она выказала, с тех пор, как она ко мне прибилась! Прежде она только лаяла, да и то по обязанности. Ну, еще выла. Да, забыл, еще на Людку рычала, но все равно это было не так!

– Держи свою шавку, урод! – сразу заорала Гандзя.

Честно говоря, у меня не было ни малейшего желания исполнять Гандзины приказы, а если бы даже и было, я бы уже не успел. Маленькое тело моей Псины вдруг натянулось как тетива, я и глазом моргнуть не успел, а на собачьих клыках уже был изрядный клок Гандзиного песца!