Бог Непокорных

Тарок втянул воздух в легкие и отвернулся. Они оба знали, что барон, присягнув Энкледу, столь же легко откажется от клятвы и переметнется на сторону своего прежнего господина — как только изменится ситуация. Зингар хотел повязать Тарок кровью, хотел чтобы он не только словом, но и делом послужил завоевателям. Оба понимали это, и столь же ясно было, кто сейчас диктует условия и на чьей стороне сила.

— Я напишу правду в послании Анседу, — проговорил барон, и голос прозвучал хмуро.

— Конечно. Сир Райвин Мкеон поможет вам его составить.

Один из адъютантов Зингара немедленно поднялся, коротко поклонился кардиналу и жестом предложил барону подняться в башню, дабы составить послание без помех. Тарок нехотя поднялся — его злило, что эти северяне ведут себя в его замке так, словно находятся у себя дома, а его ставят в положение гостя.

Как только Райвин и барон покинули общую залу, Дейри, до сих пор молча сидевшая над тарелкой с олениной и бобами, деловито осведомилась у кардинала:

— Меня будут насиловать?

Некоторые из рыцарей засмеялись, другие замолчали и с усмешками стали ждать продолжения; баннерет Тарока, Найген Виклорид, смертельно побледнел и с ужасом посмотрел на девушку. Зингар несколько секунд, сжав челюсти, разглядывал ее. Он не терпел подначек и ребячества.

— Нет. — Процедил он и отвернулся.

В ответ Дейри поджала губы и, пренебрежительно хмыкнув, вновь сосредоточилась на тарелке с бобами. Послышались сальные шуточки — впрочем, быстро утихнувшие, стоило Зингару повернуть голову и холодно оглядеть офицеров. Продолжал смеяться только Нилс Толстопят, один из ярлов Фалдорика — но и он вскоре переключил свое внимание на что-то другое. Бледность сошла с лица Найгена Виклорида — остаток ужина он просидел красный, как рак. Он не знал, как доложить барону об этом проишествии и в результате решил не говорить ничего.

История, между тем, имела продолжение — тем же вечером, а вернее, уже ночью, когда Дейри поднималась в свою башенку, к ней приблизились Кабур Китэ, Гален Хоки и Малькран Мерзляк. Первый был рыцарем Свинцовой Горы, второй — министериалом, который уже более десяти лет не мог получить рыцарства из-за раззвязного поведения, а третий — пиратом, заработавшим прозвище за склонность к простудам и желание при всякой возможности одеваться потеплее.

— Скучаете, баронесса? — Промурлыкал Кабур Китэ. Наглый взгляд и кончик языка, скользнувший по краешку губ…

— Мы бы вас могли развеселить. — Улыбнулся, демонстрируя выбитый в драке зуб, Гален Хоки.

Малькран молчал, плотоядно разглядывая девушку. Он не понимал приказа, отданного Зингаром — а затем подтвержденного Фалдориком — не трогать женщин в замке эс-Шейн и не насиловать никого в деревушках. А как же маленькие радости военного похода? К счастью, Гален, с которым он успел сдружиться за время путешествия, позвал его подкараулить распущенную дочурку местного барону у ее покоев — в то время как самому Галену эту мысль подбросил Кабур, сидевший за столом во время позднего обеда и видевший, как повела себя баронесса. В рассказе он, впрочем, слегка все преувеличил, изобразил ее недовольство ответом кардинала в самых ярких тонах; и высказал ряд непристойных предположений так, как будто бы был совершенно уверен в их подлинности. Гален немедленно загорелся идеей дать «этой девке» то, чего она хочет; Кабур позволил себя уломать и присоединился к затее, но все время ожидания мучался вопросом — правильно ли он расценил произошедшее за столом? Действительно ли эта юная благородная девушка была разочарована тем, что с ней не станут обходиться, как с последней шлюхой? Он обрисовал Галену полную распутницу, но сам скорее поставил бы на то, что она боялась северян и пыталась за наглостью и пренебрежением скрыть страх; Кабур полагал, что она позволила себе провокацию лишь для того, чтобы уверить саму себя в безопасности и безнаказанности. Если это так — баронесса теперь оробеет и покажет страх, который она пыталась скрыть от самой себя; они посмеются над ней и уйдут. Если же она и в самом деле скучает тут без мужского внимания — то оно, безусловно, будет ей оказано.

Дейри поднесла левую руку к лицу и медленно лизнула кончик указательного пальца, ее вид при этом был настолько порочен и одновременно невинен, что Кабуру захотелось содрать с нее платье прямо здесь, в коридоре и жестоко отодрать, прижав спиной к стене. Они переглянулись с Галеном и приблизились к баронессе еще на шаг. Малькран зашел сзади и, нагловато щерясь, погладил Дейрины ягодицы.

— Я очень скучаю… — С томным придыханием и хрипотцой произнесла девушка. — Очень-очень скучаю по таким… сильным, уверенным, красивым рыцарям, как вы…