Бог не Желает

Что же тут делать? Повелитель Смерти мертв. Праотец Войны безмолвно залег в обрушенной крипте. Свет и Тьма бежали в Тень, а Тень мечтает о солнечном свете. Дома оставлены. Глашатаи кричат, но их не слышат; каменщики просеивают пыль сквозь онемевшие пальцы; госпожи одиноко бродят в ночи. Королевы рыдают, а короли спотыкаются. Весь мир в изменении, истины гибнут с каждым потраченным дыханием, каждым сказанным словом.

И старуха бредет по коридору, одну за одной зажигая свечи, но гулкий ветер крадет пламя за ее спиной, шаг за шагом.

Однако вижу пред собой новое поле битвы, приветствующее зарю тяжелым молчанием. Скоро поредеет мгла и темнота сбежит, обнажая противостояние армий. Знамена крыльями плещут на ветру, ряды дымятся и колышутся; восходящее солнце обрызгало золотом сокровища - оружие и латы.

Затем поднимается одна фигура среди врагов, шпиль плоти и упрямой воли; железные кости, но лицо разбито. Он ничей поборник, но бог для всех. Он воитель алого благословения, но и сладкий поцелуй любви; он свидетель каждого трупа и сеятель детей. Он золоченый носовой таран корабля истории, яростно режущий пену волн, но мирно дремлющий в промежутке меж курганом и менгиром. Он тяжкая поступь и он - касание перышка; хладный взор и лукавый взгляд. Для него всякая сдача, для него всякая жертва. Ради его имени рушатся народы; от его имени преклонят колени боги. Если империи пылают, его не вини, не сейчас, когда любящий взор уходит прочь. Стать свидетелем означает - начать видеть. Видеть означает - начать понимать. Понять означает - отпрянуть. Но он стоит дерзко, без оружия и без лат пред будущим, и я знаю его: он Нежелающий Бог, Беспомощный Бог, Убийца Всех и Никого.

Враги не движутся. Солнце разбрасывает золотой свет на покровы мира. Станет ли день днем битвы? Мы увидим...

"Ханаскордия", или Видения Последнего Пророка. Третий Карсанский апокриф (Даруджистан, в год Дикарского Вызова)

Пролог

Над Ледеронским плато, северо-запад Генабакиса, земли Теблоров

Восхождение заняло шесть дней. Последние два дня они шагали вдоль почти вертикальной ледяной стены, достигнув, наконец, верхнего уступа горы. Поверхность ледника была обезображена давними оттепелями, но на таких высотах зима еще крепко сжимала гору. Несшийся сверху ветер казался белесым от измороси, порождая радуги на ярком полуденном свету.

Верхний уступ был узким, неровным, едва способным дать место ногам четырех Теблоров. Ветер выл вокруг, пытаясь оторвать притороченное оружие и ероша меховые одежды. Ветер то и дело напирал, словно разъяренный дерзостью великанов. Эти высоты, сам этот мир не принадлежал им. Солнце было слишком близко, воздух слишком разрежен.

Вдова Дейлис плотнее натянула на плечи волчий плащ. Впереди склон шел вниз, его ярусы были усеяны камнями и завалены битым льдом, снегом и песком. Все это походило на оборонительный вал озера.

Отсюда, через острозубый барьер, они могли видеть и само озеро. Нагромождения льдин вздымались островами, уродуя ровную, засыпанную снегом гладь. Иные острова были высоки, словно крепости, словно сотня тиранов враждовала здесь ради власти над великой империей замерзшей воды.