Он встал, пошатнувшись, развернулся со всем оставшимся достоинством. Ушел. Ему и так не нравился "Кабачок", а особенно в эту ночь перед отправкой. Еще хуже, теперь что-то было не так. Он не смог бы рассказать, но такое ощущение бывало и раньше. Особенно в ночи перед катастрофами. Не стоило о нем говорить, никому, ведь в прошлый раз это чувство посетило его накануне легкой расправы над сотней бестолковых разбойников.
Похоже, жизнь его нашла новую траекторию. Он падает вниз по лестнице, больно ударяясь о каждую ступень.
Снаружи он помялся, позволяя себе омыться холодным дыханием ночи. Решив, что ненавидит сержанта Шрейку. С ее намоченной в вине косой и пухлыми губами, глазами томными и зовущими, словно два пруда, подбородком острым и полным, выступающей челюстью, широкой грудью и легкой хромотой, позволяющей ступать соблазнительно даже при такой увесистой заднице. И особенно ненавидит ее ум, весь этот сарказм, сочащийся наружу змеиным ядом. А более всего ненавидит тот факт, что она может делать с широким мечом всё, что захочет. Вообразите, разрубить мужчину напополам через грудь! Не поверил бы, не увидь он этого собственными глазами.
Это случилось сразу после того, как он спас жизнь капрала Подтелеги. Или сразу до. Так или иначе, тогда. Да, она слишком мясиста в плечах, но ведь она подпрыгнула для своего подвига, внезапной атаки, подошла к тому мужику с бока - он как раз поднял обе руки, чем-то размахивая, и она нырнула под локоть. Ребра трещали, словно костяшки сапера. Хрусь! Хрусь-хрусь! А потом поток крови, и он упал, захлебнувшись.
Он ненавидел ее всю. Так ненавидел, что готов был затрахать.
Но обыкновенным мужчинам типа него не видать удачи с женщинами типа нее, отчего ненависть еще сильнее. Жалкая вселенная снова показала ему самую блеклую из гримас.
Тут он пошатнулся от внезапного озарения.
Чума черных перьев на удачу Госпожи. В следующий раз, в следующей схватке, следующем что угодно он пойдет вперед, моля о рывке Господина.
И тут он упал на колени, громко испустив газы.
- Это вопрос большего блага, - говорил Кожух, - и если приходится приковать нескольких бедных глупцов к клятой стене, ну, это лучше, чем клятый континент под водой, тысячи тысяч утонувших.
- Легко сказать, - возразила Скудно-Бедно, - не тебя ведь приковали к Буревой Стене.
- Я говорю о принципах, Скудна, и к ним мы адресуемся все время.
- Но твои принципы служат лишь заглаживанию мрачных деталей, Кожух. Вот почему я твержу, что Камнедержец поступил правильно.
- Мы толком не знаем, что сделал Камнедержец, - заметил Фолибор.
Скудно-Бедно обернулась к нему. - Типично, Фолибор. Это может тебя шокировать, но незнание не помогает защите твоей позиции. Лишь подчеркивает ее пороки, уж не говорю об ужасающих дефектах образования.
Фолибор заморгал. - Ты же пустилась в личные нападки, каковое поведение славится как последняя увертка в безнадежно проигранном споре.
- Ложь. Последней моей уверткой будет врезать тебе кулаком в рожу.
- Ха! - фыркнул Кожух. - Как будто физическое насилие не есть первый признак умственной слабости.
Женщина наставила на него палец. - Именно! Что же Камнедержец сделал на Буревой Стене? Остановил сражения! Все убийства и смерти окончились после его поступка!
- И мчатся ледяные глыбы, - пропела Скажу-Нет, - блестят серпы могучих волн,
лишь камень недвижим веками. Из соли гривы скакунов, враги кружат у башни.
Готов ли сердце ты пожрать Поверженного Бога? Взойти по лестнице на бой
с его несчастной дщерью? Так унеси клинок гранита, не воздымай над головой...
Тяжеловесы застыли, у кого-то заблестели влагой глаза.
Фолибор подался назад, вздохнул. Всего-то требуется немного поэзии, чтобы не взлетали кулаки.
- А как там дальше? - хрипло спросил Кожух.
Скажу-Нет пожала плечами. - Честно, не помню.
- Что-то насчет слепого глаза, - задумался Дай.
- Не та песня, - зарычал Ори Громче, сверкая глазами на Дая. - Ты вспомнил о "Балладе Ипшанка"...
- Нет, вовсе нет, - рявкнул тот. - Баллада Ипшанка имеет метр четыре-три-четыре, а барабан должен быть самой низкой октавы...
- Но кто-то должен отбивать контрапункт чечеткой!
- Только в Даль Хоне! Нигде больше не дадут и крошки за чечетку на барабанах. Ну тупица!
Фолибор удивил всех, врезав кулаком по столу. Полилось вино и эль. - Мы обсуждали принципы оснований истинной моральной добродетели, друзья. Скудно-Бедно решила сосредоточиться на судьбе Камнедержца у Буревой Стены, а также на Потоке Слез, очистившем Колансе. Могу ли я воспользоваться возможностью, приведя пример Подвига Без Свидетелей...
- Больше не надо! - вскрикнула Скудно-Бедно. - Если Гибель Охотников за Костями осталась без свидетелей, откуда мы о ней знаем? Это же лживая история. Нет, хуже! Придуманная!