Бог не проходит мимо

Их отец был крайне жестоким человеком: за малейшую провинность или оплошность полагалась порка — либо он просто бил своей палкой по спине или куда придется, либо сажал на ночь в чулан, где водились крысы и было темно и страшно. Матери тоже частенько доставалось от него, после побоев она тихо плакала на кухне, стараясь не показывать дочерям своих слез. Муж обязан учить жену, и она это прекрасно понимала. Никакой ласки или добрых слов в семье никогда не было, только работа и покорность.

Сестры все до одной, кроме самой младшей — шестилетней Айши, которая еще играла в куклы, мечтали выйти замуж. Они не любили друг друга, старались следить друг за другом, чтобы в случае какой-либо оплошности немедленно доложить родителям.

Единственным светлым пятном в жизни Заремы была младшая сестра Айша. Айша любила Зарему, а Зарема — Айшу. Девочки были очень привязаны друг к другу и даже получали за это выговоры от матери, когда Зарема излишне, на ее взгляд, много времени уделяла младшей сестре вместо того, чтобы заниматься домашней работой. Так они и жили, пока с Заремой не случилась беда.

Несколько месяцев назад старшую сестру Хаву выдали замуж за парня из соседнего села. Ее вначале похитили, — так часто делается в горных селах, такова традиция, затем прислали сватов и сыграли свадьбу, как положено. Правда, буквально через неделю Хава прибежала к матери жаловаться на семью мужа и на него самого. Свекровь ее невзлюбила и нагружала самой тяжкой и черной работой, как последнюю поденщицу. Муж стал поколачивать, причем с каждым разом все сильнее. Хава запиралась с матерью на кухне, и они о чем-то долго шептались, а зачастую и плакали. Хава никогда не оставалась в родном доме на ночь: так можно было опозорить себя и родителей — а уходила так, чтобы успеть в дом мужа до захода солнца.

В тот день, когда случилась трагедия, мать послала Зарему в лавку за мукой, все сестры были заняты, готовилось угощение — ожидались гости, какие-то родственники отца. Зарема впервые пошла одна. Лавка была недалеко, всего в двух кварталах. Зарема шла и упорно смотрела себе под ноги, чтобы никто из соседей не увидел, что она смотрит по сторонам, и не сказал родителям, какая у них беспутная дочь. Она даже размышляла о том, как выглядит со стороны и что могут подумать окружающие, почему она идет одна.

Был знойный пыльный полдень, и на улицах, кроме пасущихся почти у самого асфальта гусей и осликов, никого не было. Село словно вымерло. В какой-то момент Зарема услышала, что за ее спиной медленно едет машина. Зарема ускорила шаг, но оглянуться не посмела, это было бы неприлично с ее стороны. Когда машина поравнялась с ней и двое мужчин забросили ее в салон, она подумала, что ее похищают, чтобы выдать замуж. Так было с сестрой, и она нисколько не испугалась и не сопротивлялась. Более того, она с интересом пыталась разглядеть неизвестных мужчин, думая, что один из них наверняка окажется ее мужем.

Ехали недолго. Машина остановилась в лесу, затем начался кошмар — она кричала от боли, плакала и молила о пощаде. Все трое, по очереди, долго насиловали ее на заднем сиденье. Под конец она замолчала и мечтала только о том, чтобы после всего ее убили, но они ее не убили, а, когда стемнело, выбросили на окраине села. Зарема как-то доползла до своего двора и, забравшись на крыльцо, стала стучать в дверь.

Открыл отец, за его спиной маячила перепуганная мать. Глядя на ее разорванную и грязную одежду, отец мгновенно все понял. Он не пустил ее в дом, а заорал не своим голосом и пнул в живот, как собаку, так, что Зарема кубарем скатилась с высокого каменного крыльца и больно ударилась затылком. Дверь захлопнулась, и больше никто из дома не выходил. Зарема лежала у крыльца, прося Аллаха послать ей смерть и проклиная себя за то, что принесла такой позор и такое горе в дом. Совсем стемнело, жалобно запели сверчки, когда Зарема кое-как поднялась и на четвереньках поползла в овечий сарай, там она забилась в самый дальний и темный угол, ожидая к утру своей участи.

Утром явился отец и избил ее своей палкой в качестве воспитательной меры. Зареме было все равно, ей хотелось умереть, и она жалела, что отец не забил ее до смерти. Потом он спросил, кто это был. Зарема ответила, что не знает их и впервые видела.

— Это были русские? — спросил отец.

— Нет, это были не русские, я не знаю, кто они, не из нашего села, — ответила сквозь рыдания девушка.

— Если кто-то придет и будет спрашивать, кто это был, ты ответишь, что это были русские, русские военные.

— Но это не были русские, — стала сопротивляться Зарема.

— Если ты скажешь, что это были свои, а не русские военные, я тебя убью, — произнес разгневанный отец.

— Убей меня сразу, мне больше незачем жить! — прокричала Зарема в спину уходившему отцу.