Бог Монстров

Члены сообщества выстраиваются в две шеренги от нашего порога до дороги, а также дальше по кварталу, до церкви в конце улицы. Другие линии сходятся и на улице, где два других кандидата также прокладывают свой путь по этому беззаконному пути. Мерцание свечей горит на фоне ночного неба, когда они в унисон поют гимн, наполняя воздух торжественным спокойствием. Когда я прохожу мимо, каждый из них кланяется в знак уважения.

Среди них мой брат Грант, который одаривает меня более сочувственной улыбкой. Почему-то мысль о том, что он здесь для этого, неверна.

Все это неправильно.

Желание выползти из кожи вон, сбросить эти туфли и убежать в темноту сводит мои мышцы. Я ищу Уилла в толпе, мальчика, которого я знаю с десяти лет, и моего лучшего друга, но нигде его не нахожу.

Конечно, его бы здесь не было. Несмотря на то, как он должен относиться ко всему этому, я знаю, что это беспокоит его, возможно, даже больше, чем меня. Мы поклялись когда-нибудь пожениться, если ни один из нас еще не женат, но теперь церковь предъявила его права на меня. Хотя я вообще не заинтересована выходить за него замуж, это было бы лучшей альтернативой этому. Не то чтобы это имело значение на данный момент. В тот момент, когда он узнал, что я избрана, он пошел против своих собственных убеждений и завербовался в Легион. Солдат.

Горе заставляет людей совершать безумные поступки, а его самого приковало к четырем годам службы в армии.

В течение многих лет вербовщики уговаривали его присоединиться, и из-за его отказа его семья отвернулась от него.

Я уверена, что с тех пор они открыли ему свои объятия и восхваляют мое имя как причину его внезапной перемены в сердце.

Пока я остаюсь здесь, выполняя свои обязанности, он будет сражаться с мародерами и разбойниками во имя Шолена.

Какой прекрасной парой мы были бы в глазах этого сообщества — храбрым сыном и дочерью-весталкой.

За исключением того, что я буду далека от целомудрия.

В течение следующих пяти лет мне будет поручено строить сообщество, переспав с несколькими мужчинами, женатыми или нет. Что касается церкви, то это не будет считаться прелюбодеянием из-за стоящей за этим миссии. Это дело для большего блага человечества. Когда я не буду трахаться с членами своего сообщества, меня будут отправлять на миссии за стену, чтобы набирать только самых здоровых мужчин из ульев, особенно тех, кто обладает полезными навыками. Меня будут рекламировать как привилегию Шолена, приз за их верность.

По прошествии этих пяти лет мне предоставляется первый выбор воспитания детей, и если я решу этого не делать, их отдадут в очень охотные семьи, в том числе к биологическим отцам. До тех пор их воспитывает церковь.

Моя генетика, способности к обучению и история болезни сделали меня подходящим кандидатом на то, чтобы родить как можно больше детей в течение следующих пяти лет, прежде чем я перестану считаться первоклассной. Это был мой отец, который защищал меня от этого всю свою жизнь, и после его смерти, я стала желанной-это честь для которой мама была более чем счастлива обязать.

Единственная проблема?

По-видимому, я вообще не могу рожать детей — секрет, который моя мать скорее унесла бы не только с собой в могилу, но и с женщиной, которая диагностировала у меня дефект матки. Мою генетику можно считать превосходной, но, по ее мнению, мне дерьмово везет, и это только вопрос времени, когда церковь тоже узнает.

Моя мать следует за мной, как и положено, но также и для того, чтобы убедиться, что я не поддаюсь порыву сбежать. Хотя я была осторожна и не отказываюсь открыто, особенно перед собранием, я не скрывала того факта, что мне это отвратительно. Эта женщина знает меня слишком хорошо, чтобы понять, что если я почувствую себя загнанной в угол, я без колебаний сбегу.

И я определенно чувствую себя загнанной в угол.

Еще одна из Избранных ждет меня, молодая темнокожая девушка, на два года младше, по имени Алия. Я уверена, что улыбка, растянутая на ее лице, — это все для вида, но улыбка, которую носит ее мать, совпадает с улыбкой моей собственной матери. Когда две пожилые женщины пожимают друг другу руки и улыбаются со слезами радости, у меня в животе возникает позыв к рвоте.

Мы ждем посреди дороги третью и самую младшую девочку, Лили, которой, как я предполагаю, всего шестнадцать, и как только мы собираемся, нам требуется добрых десять минут, чтобы дойти до церкви. Каждый шаг давит на меня тяжелым грузом, и хотя это должно быть праздничным парадом, я не могу избавиться от ощущения, что иду навстречу верной смерти.

Когда мы входим, в церкви пахнет тошнотворными благовониями и свежеотшлифованным деревом. Мать Чилсон приветствует нас в нефе, теплая улыбка на ее лице резко контрастирует с ее намерением. Мой взгляд прикован к распятию, свисающему с ее шеи, поверх белой прически и шейного платка на фоне черной, как смоль, лопатки. Ее задачей будет наблюдать за кровью на наших платьях после того, как произойдет освящение, или лишение девственности. И, о, каким это будет празднованием!