Бог Монстров

— Моя невеста. Будущая. Мы не… э-э… связали себя узами брака или что-то в этом роде.

— Понятно. И, эм … чем я буду служить … тебе и Агате?

— Родив ребенка. Предпочтительно дочь.

Несмотря на попытку сдержать выражение моего лица, резкий сглатывание выдает мое спокойствие, и желание подавиться подступает к горлу. К черту все это. И что он сделает со мной, когда узнает, что я не могу выносить его ребенка? Сбросит меня с того утеса?

— Но давай не будем обсуждать бизнес прямо сейчас. Я хочу, чтобы ты устроилась поудобнее. Широко раскрыв глаза с пугающим взглядом, он теребит тонкую бретельку моего платья своими искалеченными пальцами. Он проводит пальцем по моей руке вниз, где позволяет своему большому пальцу провести линию вдоль края моей груди, и у меня по коже бегут мурашки от этого ощущения.

— Твоя кожа такая совершенная. Без отметин. Потрясающая.

— Спасибо. Звук моего голоса, кажется, привлекает его взгляд обратно ко мне, и я клянусь, его зрачки похожи на щелочки.

— Устраивайся. Тем временем я приготовлю что-нибудь поесть.

До сих пор я сохраняла непредвзятость, уверенная, что каждое место было лучшей альтернативой Матушке Чилсон или опасностям, с которыми я столкнулась бы в Мертвых Землях. Здесь я не так уверена. Неприятное чувство подсказывает мне, что мне нужно быть осторожной с этим человеком и иметь план побега.

Непрошеное воспоминание о моем отце, сидящем на крыльце рядом со мной и рассказывающем свои истории, всплывает в моем сознании. Знай местность и ее слабые места, он всегда говорил, как будто каким-то образом знал, что я буду во власти этого мира.

— Было бы нормально исследовать мой дом? Я спрашиваю.

Брови Ремуса взлетают вверх.

— Конечно! Это твой дом, и я уверяю, ты в полной безопасности, когда можешь свободно бродить.

Со скромной улыбкой, на которую я только способна, я киваю.

— Спасибо.

— Да. Да, наслаждайся. Он отходит в сторону, пропуская меня, и я опускаю взгляд, проходя мимо.

— И Талия …Агата и я… мы очень рады, что ты здесь.

Почесывая затылок, я еще раз киваю и продолжаю выходить из тюремного блока обратно в вестибюль. При виде охранников, собравшихся у входной двери, я отступаю к двери позади меня, которая не была включена в мою краткую экскурсию с Ремусом.

Темная лестница за ней советует мне повернуть назад, но ноги несут меня вперед, вниз, вниз, туда, где, должно быть, самый нижний уровень тюрьмы. Когда я добираюсь до низа, тусклый свет мерцает над другой дверью. Всегда дверь. Рядом с ней стоит табурет, а пепельница, наполненная сигаретами, рисует изображение охранника, стоящего рядом.

Открывающаяся дверь ведет в длинный коридор с одной мерцающей лампочкой. По обе стороны коридора еще двери, белые стальные, с маленькими окнами, и только из-за шепота, доносящегося через эти крошечные окна, я чувствую себя обязанной заглянуть внутрь.

Приподнимаясь на цыпочки, я смотрю сквозь стекло и нахожу темную пустоту с другой стороны.

Дверь стучит одновременно с тем, как в поле зрения появляется изуродованное лицо.

Задыхаясь, я отшатываюсь назад, мой взгляд расширяется на бьющегося Рейтера, щелкающего на меня зубами. Сердце бешено колотится в моей груди, я задерживаю дыхание и закрываю глаза, чтобы успокоить расшатанные нервы.

Иисус.

Когда рычание стихает, шепот становится громче, и я перехожу к следующей двери в поисках их.

Поднимаясь, как и прежде, я рефлекторно отшатываюсь, ожидая очередного приступа ярости. В тишине с другой стороны я заглядываю внутрь и нахожу массивную фигуру, прислонившуюся к стене. Только свет прямо за моей спиной дает достаточно света, чтобы разглядеть Титуса с другой стороны. Его раны все еще блестят от крови после предыдущей битвы, и он не утруждает себя признанием того, что я смотрю на него.

Здесь его держат взаперти, как животное. Грустный и одинокий зверь, похожий на человека, который, оказывается, причина, по которой я дышу, прикованный к грязной каменной стене. Мое сердце болит при виде него.

Шепот продолжается, подталкивая мои стопы к следующей двери.

— Эй! От звука командного голоса у меня леденеет позвоночник, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть охранника, стоящего в дверном проеме, одна рука на оружии у его бедра.

— Ты не должен быть здесь, внизу.

— Прости. Я просто…. Я просто… Отбросив свое любопытство, я шаркаю к нему, и он отступает в сторону, позволяя мне пройти.

Тьма уступает место свету, когда я торопливо поднимаюсь по лестнице к двери наверху, и когда я протискиваюсь внутрь, вид ожидающего там Ремуса чуть не заставляет меня упасть обратно вниз. Я хватаюсь за грудь, чтобы отдышаться.

— Вот ты где! Давай, Талия. Я бы хотел, чтобы ты присоединилась ко мне и Агате за ужином.

Нужно быть женщиной, чтобы распознать отвращение, читающееся в едва уловимых выражениях лица блондинки, сидящей напротив меня. У Агаты такие же ярко-голубые глаза, как и у мужчины во главе стола, но там, где в его глазах пустота, у нее проницательные.