Бог, мистер Глен и Юрий Коробцов

В это время нас с обеих сторон обогнали двое мужчин. Потом они резко повернули назад, и мы столкнулись с ними вплотную. Дальнейшее произошло мгновенно — рядом с нами резко затормозила легковая машина, и я увидел, как те двое повели к ней мистера Глена, держа его под руки, точно больного. Все они сели в машину, и она умчалась. Тотчас подъехала другая машина, и молодой коренастый парень сказал мне:

— Прошу.

Меня привезли в управление государственной безопасности. Я прекрасно понимал, что произошло, и всю дорогу ничего, кроме дикого страха, не испытывал. Уголком глаза я видел сидевшего рядом со мной парня — он равнодушно смотрел в боковое стекло.

Меня провели в комнату, где, кроме стола и двух стульев, больше ничего не было, и оставили там ненадолго одного. Потом вошел офицер — высокий, худощавый, с узким злым лицом.

— Давайте знакомиться, Коробцов, — сказал он, садясь за стол. — Я капитан госбезопасности Рачков. Садитесь. К вам просьба — напишите для первого раза коротко: кто тот человек, с которым вы встретились около завода? Откуда вы его знаете? Как познакомились и сколько времени знали его? Понятно? — Капитан Рачков положил передо мной бумагу и ручку: — Пишите.

Мистер Глен в свое время учил меня: если попадусь, все начисто отрицать — мол, ничего не знаю, произошла ошибка, и так далее. Но что я должен отрицать? Что я знаю мистера Глена? Это просто глупо — они же видели, как мы встретились. Но для того чтобы даже коротко ответить на вопросы капитана, писать надо, может быть, целый день. Я тупо смотрел на лежавшую передо мной бумагу и не брал ручку.

— Ну что? — спросил капитан Рачков.

— Я не знаю, что писать… — сказал я. — Слишком много всего.

— Подробно — потом, — сухо сказал капитан Рачков. — А сейчас на вопрос надо дать точный ответ. Кто этот человек? Как его зовут? Откуда он? Чем занимается?

Я начал писать. Капитан Рачков прищурясь смотрел, как я пишу, и время от времени просил что-то уточнить или написать подробней. На все это ушло довольно много времени. Стало темнеть, и капитан Рачков зажег свет.

Когда я ответил на вопросы, он еще раз все внимательно прочитал, отложил в сторону и долго рассматривал меня.

— Вы понимаете, почему мы вас задержали? — спросил он наконец.

— Понимаю.

— И вы признаете свою связь с американской разведкой?

— Последнее время никакой связи с ними у меня не было, и я здесь ничего для них не делал.

— Мы это знаем, — сказал капитан Рачков. — И потому решили сейчас вас отпустить. Возвращайтесь в общежитие, но никому ничего о происшедшем не говорите. А утром снова приезжайте сюда.

— А как же с работой? — спросил я.

— С заводом мы уже договорились, что мобилизуем вас на несколько дней как знающего иностранный язык. И вы товарищам так и объясняйте: перевожу, мол, там разные документы, а что именно — не велено говорить. Ясно?

На другой день я сдал зашитые в пальто деньги и подробно продиктовал стенографистке все о своей жизни за границей. Еле окончил к вечеру, Все время рядом находился капитан Рачков, который внимательно слушал мой рассказ. Иногда он говорил: "Это можно короче" или "Это надо поподробнее". Я рассказал все. Почти так же, как вам…

На другой день была очная ставка с мистером Гленом…

Меня ввели в просторную светлую комнату. Мистер Глен сидел на стуле возле стены. За письменным столом сидел пожилой человек в форме полковника. Мне показали на стул у противоположной стены.

Когда мы входили, полковник громко смеялся. Можно было подумать, что у него с мистером Гленом идет веселая, дружеская беседа.

— Значит, вы, Глен, утверждаете, что не знаете этого человека? — спросил полковник.

— Первый раз вижу, — ответил мистер Глен.

— Странно. Ведь у вас еще не тот возраст, когда можно ссылаться на склероз. Ну хорошо, запишем: Глен этого человека не знает… — Последняя фраза относилась к сидевшему за маленьким столиком офицеру, который, очевидно, вел протокол. — Ну, а вы, — обратился ко мне полковник, — знаете этого человека?

— Да.

— Как его зовут?

— Мистер Глен.

— Повторяю — я вижу этого человека первый раз в жизни, — четко произнес мистер Глен.

— Ну нет, по крайней мере, второй, — сказал полковник и, взяв со стола несколько фотографий, протянул их мне.

На всех снимках было одно и то же: мистер Глен, улыбаясь, пожимал мне руку.

— Вот это на снимке вы? — спросил у меня полковник.

— Я.

— Прекрасно. Посмотрите, Глен, фотографии. Это вы?

— Я.

— А здесь?

— Я.

— А здесь?

— Я.

— Прекрасно. А это кто?

— Не знаю.

— Вот тебе и раз. Хватаете на улице за руку человека, улыбаетесь ему, как родному брату, и потом уверяете, что человека этого не знаете. Не глупо ли это?

Мистер Глен смотрел на фотографии и молчал.

— Знаете что, Глен… — сказал полковник, — не усугубляйте свое положение глупым запирательством. В американской разведке вы не мальчик на посылках, и мы это отлично знаем. Ведите себя серьезно. Перед вами Юрий Коробцов. Тот самый, которого вы получили из католического коллежа и из которого вы делали разведчика. Не вспомнили?

— Извещено ли американское посольство в Москве о моем аресте? — спросил мистер Глен.