Бог Лезвий

Бекки вскочила Брайану на спину, царапая лицо пальцами. Он развернулся, пытаясь стряхнуть ее с себя, но она держалась крепко и, нагнувшись, впилась зубами в его шею. В рот потекла кровь – мерзкая на вкус, но в тот уникальный миг – сладкая, как райская роса и сама победа.

Бекки обвила талию Брайана ногами, пытаясь собственным весом свалить его с ног, но он стоял на удивление твердо. Разогнавшись, он побежал назад и ударил ее спиной о стойку бара. Бекки удержалась, несмотря на боль.

Второй удар получился сильнее – по ее хребту прошла дрожь. Выпустив лохмотья шеи Брайана изо рта, Бекки скатилась на пол.

Ухмыльнувшись, Брайан развернулся к ней, наставил револьвер вплотную и дернул за спусковой крючок.

Выстрела не было – боек щелкнул вхолостую, по пустому цилиндру.

Вскочив, Бекки бросилась к плите на кухне, где ждали своего часа кастрюли, полные кипятка. Взвыв, Брайан отшвырнул револьвер и пошел за ней, рванув из-за пояса нож.

Схватив одну из кастрюль, Бекки развернулась и плеснула кипятком ему в лицо. Ручки были настолько горячими, что содрали кожу с подушечек пальцев.

Визг Брайана чуть не выбил все оставшиеся в доме стекла. Уронив нож, он прижал обе ладони к лицу. Пробежав мимо него, Бекки ударила юнца руками в грудь. Он припал на одно колено, вытягивая жуткий, клокочущий в груди стон. Правая сторона его лица раздулась и покраснела, стремительно покрываясь волдырями размером с мячи для игры в гольф. Правый глаз побелел, как зефир – Бекки ошпарила его до слепоты.

Выдернув из половицы гарпун, она развернулась к нему, готовая стоять до конца.

Нашарив у себя в ногах нож, Брайан встал перед ней, тяжело дыша.

На мгновение они оба замерли, словно гладиаторы на ринге.

А потом Бекки со всех ног рванулась ему навстречу и, задолго до того, как Брайан осознал, что ему грозит, вонзила острие гарпуна в ширинку его джинсов.

В этот раз крик точно долетел до озера. На гарпуне она протащила его до самого разбитого окна, насаживая все прочнее, и Брайан вылетел наружу спиной вперед.

Бекки осторожно, стараясь не попасть на зазубренные осколки, перегнулась через подоконник и посмотрела вниз. Брайан лежал на животе, под ним стремительно расползалась лужа крови. Нож валялся в ярде от него, равнодушно отражая лунный свет.

Я сделала это, подумала она. У меня получилось!

Навалилась усталость, тяжкая, валящая с ног. Выпростав руки вперед, Бекки без сил повисла на подоконнике. Мир вокруг померк.

И тут, распрямившись словно пружина, Брайан схватил ее за запястье и вывихнул до щелчка кости.

Бекки закричала и попыталась вырваться, но не смогла. Цепляясь за нее одной рукой, другой Брайан подтягивался на подоконник. Его обваренное лицо окончательно перестало походить на человеческое, само по себе став страшной маской.

Бекки попался на глаза большой клин стекла, торчащий из разлохмаченных остатков рамы. Свободной рукой она схватилась за него и вырвала, сильно порезавшись, но все равно, стиснув зубы и превозмогая боль, занесла его над головой Брайана и вонзила в тот глаз, что еще что-то видел – не обваренный, левый.

Брайан рухнул вниз без звука. Перекатился на колени. Повернул ослепшую голову к ней. Его лицо лишилось выражения, сделавшись еще страшнее – на нем более не читалось ни злости, ни муки. Развернувшись, он пополз по лужайке прочь от летнего дома семьи Бомонтов, но далеко уползти ему было не суждено.

– Мне так больно, Клайд, – вдруг пожаловался он плаксиво. – Я ничего не вижу. – Он стал ползти по кругу, как издыхающая от угодившей под хвост дроби собака.

– Ты-идиот-Брайан! – заскрежетал голос Клайда. – Клятый-неудачник-дурак!

– …ради тебя, Клайд… я пытался… ради тебя…

– Ты-все-провалил! Она-жива-слышишь!

– Прости… как больно, ужасно больно… ничего не вижу…

– Ты-будешь-кататься-по-лезвию-в-аду! Сукин-ты-сын!

– Я знаю… знаю… но ты же будешь там, Клайд?.. Я смогу тебя увидеть?.. Ответь мне… пожалуйста, ответь…

– Да…

– …ты будешь там? Со мной?..

– Да-я-буду-там… Мы-оба-будем-страдать-теперь… на-лезвии… сукин-сын…

– Я… я никогда не был сверхчеловеком, как ты… Клайд…

– Я-тоже-Брайан…

– Я… я люблю тебя, Клайд.

– Я-тоже-тебя-люблю-сукин-ты-сы…

Он упал лицом на траву, вздрогнул всем телом и затих, свернувшись калачиком.

Рукоять гарпуна так и осталась торчать у него между ног.

Бекки положила израненные руки на подоконник. Надеясь, что секунду-другую этот заморыш еще проживет, она громко и отчетливо сказала:

– Счастливого Хеллоуина, урод.

22

Бекки подошла к Монти, плача. Опустилась перед ним на колени. Он не откликнулся на зов. Не повернул голову, чтобы взглянуть на нее.

– Монти? – еще раз тихо позвала она.

Он молчал, смотря в потолок невидящими глазами. Всхлипнув, Бекки протянула к его лицу руку и убрала волосы со лба.

– Прости меня, Монти.

– За что? – вдруг мягко сказал он.

Она упала к нему на шею, прильнув своими губами к его губам.

– Тебе очень больно? Как ты?

– Не знаю. – Он пошевелился. – По-моему, правая рука сломана. И еще одна из пуль точно застряла в ноге. Потому что одну ногу я не чувствую. Совсем.

– О, Монти…