Бог, который исчез, или Made in ∞

Самаил поднял плод и подал женщине. Он молчал, не желая настаивать, а та уже было протянула руку, но тут же ее отдернула. Самаил разочарованно пожал плечами. Ева заметила это и, не касаясь самого плода, взяла бога за руку и поднесла ее ко рту. Запретный плод почти касался ее губ. «А я ведь и вправду не прикасалась к дереву», – сказала себе Ева и, все еще борясь с сомнениями, откусила маленький кусочек. Плод был действительно хорош, хотя и не настолько, чтобы вокруг него устраивать такой сыр-бор. Сладкий сок потек по ее щекам. Самаил с улыбкой глядел на нее.

Неожиданно в голове женщины что-то произошло. Она оказалась в темноте, в которой замелькали какие-то образы людей, точнее богов, бесконечные просторы вечного мира; какие-то странные понятия и неизвестные знания обрушились на нее. И она вдруг поняла, что Эдем – это кроха в необъятном пространстве, созданная прихотью Яхве по особым, отличным от остального мира законам.

Самаил с интересом следил, как меняется лицо женщины. Выражение испуга на нем постепенно сменилось запальчивостью. Оно стало строже и от этого еще красивее, а вокруг глаз наметились незаметные морщинки знания.

– Как это подло, – с негодованием сказала женщина.

– Что подло? – переспросил бог.

– Сделать нас смертными. Я теперь знаю, что такое смерть. Это прекращение существования, исчезновение… А я хочу жить. Хочу видеть солнце, купаться в озере, видеть тебя и Адама, а не гнить, издавая мерзкий запах.

Самаил молчал. Он задумался и не знал, что ответить.

– Я могу лишь предполагать, зачем Яхве придумал смерть, – начал он. – Попробую объяснить тебе, как это понимаю я. Но сначала ты должна попытаться понять, каково быть бессмертным. Мы, боги, не знаем, откуда взялись. Может, кто-то когда-то сотворил и нас, но он, очевидно, был умнее Яхве и стер воспоминание об этом из нашей памяти. Мы устроены так же, как и люди, за исключением одного: наши тела обладают бесконечной способностью к самовосстановлению. Помимо этого, мы можем, по желанию, трансформироваться в любые другие тела, но через какое-то время у нас появляется настойчивая потребность вернуться к состоянию, подобному вам с Адамом, в котором мы и проводим бо̀льшую часть бытия.

Я не знаю, каким образом Яхве ухитрился это сделать, но, сотворив Эдем, он посягнул на краеугольный камень устройства вечного мира, ускользнул от казалось бы незыблемого закона о бессмертии. Придумав это новое мироздание, он заложил в его перпетуум-мобиле единственную и неповторимую программу необратимого разрушения тел, носящих ваши индивидуальности. И если, к примеру, моя душа, трансформируясь в звезду или что-нибудь еще, способна смиренно пережидать восстановление моего разрушенного чем-то или кем-то тела, то вы этой возможности лишены.

Но это палка о двух концах. Мы каждый раз, восстановившись или пройдя трансформацию, возвращаемся к тому же самому моменту существования, на котором остановились до нее, и к тому же грузу опыта и памяти. Они остаются с нами. А вечность – это вечность. Это – то, что происходит всегда и никогда не прекращается. И мы уже видели и испытали все, что существует. У нас нет и не может быть страха, нет и доподлинных чувств, потому что мы всё успели не один раз испытать. Мы не живем. Мы просто существуем, поддерживая видимость того, что можно назвать жизнью. У нас нет мук, которые хотелось бы остановить. Каждый бог может погасить источник боли. Среди богов-мужчин даже существует своего рода развлечение. Они придумывают изуверские пытки и сами на себе их пробуют. Побеждает тот, кто выдерживает дольше других. А люди свою боль контролировать не умеют, – Самаил тяжело вздохнул. – Мы, боги, страдаем от смертельной скуки и вечно ищем, как от нее избавиться.

– Тебе с мной скучно? – обиженно спросила Ева.

Бог рассмеялся и поцеловал женщину. Поцелуй говорил сам за себя, потому что так целует только влюбленный, но Самаил еще и добавил:

– Я клянусь тебе, Ева прекрасная, мне ни секунды не было с тобой скучно. А особенно в тот раз, когда ты дурным голосом заорала и убежала во время нашего первого свидания.

Ева покраснела и тоже засмеялась.

– И вообще, как это не кажется парадоксальным, вы, смертные, – единственные по-настоящему живые среди нас бессмертных, – добавил Самаил и посерьезнел. – И я начинаю понимать замысел неугомонного и пытливого Яхве. Он захотел придать бытию ощущение ненапрасности, остроту чувств и поэтому избавил людей от бессмертия и возможности контролировать боль. – И, вдруг нахохлившись, закончил: – А в результате создал реальный, а не суррогатный, как в вечном мире, страх. И он будет у вас, видимо, основным стимулом выживания. Но, похоже, он недооценил результаты своего изобретения. Он ведь научился уничтожать только материальный носитель личности. И, как я понимаю, сам не знает, что произойдет с вашими душами, которым некуда будет, как нашим, вернуться. Может, Яхве в итоге окажется истинным гением, создавшим племя свободных душ-скитальцев.

– Не очень понятно. И ты, наверно, врешь, – сказала женщина. – Но врешь красиво.