Бог как иллюзия

Замечательный кембриджский астроном Мартин Риз, которого я уже упоминал, начинает свою книгу «Наша космическая обитель» двумя вопросами — кандидатами в категорию всеобщего смысла и даёт NOMA-ответ. «Наиглавнейшая загадка — почему всё вообще существует. Что вдохнуло жизнь в уравнения и организовало на их основе Вселенную? Однако эти вопросы выходят за рамки научных: они принадлежат сфере философии и теологии». Я бы поправил, что если они выходят за рамки науки, то и теологам тут точно делать нечего (не думаю, что философы поблагодарят Мартина Риза за сваливание их в одну кучу с теологами). Рассуждая дальше, я бы задал вопрос: а в каком смысле теологи вообще имеют свою сферу влияния? До сих пор не могу не улыбнуться, вспоминая реплику директора моего оксфордского колледжа. Молодой теолог подал заявление на исследовательскую стипендию, и, просматривая его докторские тезисы по христианской теологии, директор не преминул заметить: «У меня есть серьёзные сомнения, существует ли этот предмет вообще».

Какие специальные знания, недоступные учёным, могут теологи привнести в решение сложных космологических вопросов? В другой своей книге я приводил слова оксфордского астроNOMA, который, когда я задал ему один из этих сложных вопросов, ответил: «А-а, здесь мы выходим за рамки науки. Позвольте передать вас в руки моего старого доброго друга-священника». У меня не хватило остроумия тогда парировать и ответить, как я написал позднее: «Но почему священник? Почему не садовник, не повар? Почему учёные с таким робким почтением относятся к притязаниям теологов на экспертное знание по вопросам, в которых теологи безусловно имеют не больше квалификации, чем сами учёные?»

Часто повторяют избитую фразу (и, в отличие от многих избитых фраз, она неверна) о том, что наука отвечает на вопрос как, но только теология может ответить на вопрос почему. Но что же такое этот вопрос почему? Не каждое начинающееся с почему предложение в английском языке является правомерным вопросом. Почему единорог пустой? На некоторые вопросы отвечать бессмысленно. Какого цвета абстракция? Чем пахнет надежда? Не каждый грамматически правильно составленный вопрос имеет смысл и заслуживает серьёзного внимания. И даже если вопрос — настоящий и наука не может на него ответить, это не означает, что религия сможет это сделать.

Вероятно, некоторые глубокие, значимые вопросы действительно абсолютно недоступны науке; возможно, квантовая теория уже стучится в двери непостижимого. Но если наука не в состоянии прояснить какие-то важные проблемы, почему мы должны считать, что религии это удастся? Подозреваю, что ни кембриджский, ни оксфордский астрономы не верили всерьёз, что теологи действительно обладают уникальным знанием, дающим им основу для решения слишком сложных для науки вопросов. Думаю, что и в этом случае астрономы просто изо всех сил старались проявить вежливость: раз уж теологи не могут сказать ничего стоящего о других проблемах, бросим им кость: пусть корпят над вопросами, на которые никто не может ответить, а возможно, и никогда не сможет. Но, в отличие от моих друзей-астрономов, я считаю, что и кость им бросать незачем. Я до сих пор не вижу причины считать теологию (в отличие от библейской истории, литературы и т. п.) полноценным предметом.

Конечно, трудно не согласиться, что авторитет науки в вопросах морали, мягко говоря, легковесен. Но неужели Гулд действительно хочет уступить религии право учить нас, что такое хорошо и что такое плохо? Отсутствие другого претендента на источник человеческой мудрости вовсе не означает, что религия имеет право узурпировать роль моралиста. Да и какая именно религия? Та, в которой нас воспитали? Тогда какой главе какой из книг Библии мы должны отдать предпочтение — потому что они далеко не единодушны, а некоторые — в глазах любого порядочного человека — довольно гнусны? Все ли сторонники буквального толкования Библии достаточно её читали и знают, что за супружескую измену, сбор хвороста в субботу и непослушание родителям полагается смертная казнь? Если мы (вслед за большинством просвещённых современных приверженцев) откажемся от Второзакония и Левита, то на основе каких критериев нам следует решать, каких моральных законов придерживаться? Или нужно покопаться в обилии мировых религий и выбрать ту, мораль которой нас устраивает? Тогда, опять же, на основе каких критериев делать выбор? И если у нас уже имеется собственный независимый критерий для оценки моральных достоинств различных религий, может быть, стоит обойтись без посредника и самостоятельно заняться рассмотрением моральных проблем? Я вернусь к этим вопросам в главе 7.