Бог-Император

Сергей захватил халат и пошел в душ. Воды здесь, как и всего прочего, было вдосталь, — Мозг либо его управляющие наладили паломникам вполне комфортную жизнь.

Он старался не думать о том, что вчера услышал от Мозга. И чувствовал, что его собственные мозги не справляются с масштабом действия, одним из героев которого сделали его самого.

Сразу после душа, едва он успел одеться, зашел Семен Кочетов. Он сел в кресло, уставился на Волкова своими холодными серыми глазами и сказал:

— Меня послали за вами. Общее собрание решило завтракать в ресторане. Тут рядом. — Потом помолчал и спросил: — Как вам вчерашнее действо?

— А никак. Я все равно ничего толком не понял.

— А я понял. Нас опять поймали в ловушку. Раньше мы были невольниками чужих законов, теперь будем рабами своих собственных.

— Ну, я бы так не говорил… — промямлил Сергей.

— Бросьте. Как дергали нас за ниточки, так и продолжают: любовь, родина, семья, долг, ответственность… Вот возьму и устрою в своем мире глобальную войну до последней капли крови. Чтобы все против всех. Подолью побольше черной ненависти, и посмотрим.

— А жить тогда как? — довольно глупо спросил Сергей, больше пораженный отчаянием Семена.

— А это и будет жизнь.

По голубому куполу ползло земное солнце. Все, что касалось внешней атрибутики, то эталоном здесь служила Земля. Они с Кочетовым прошли по небольшой тенистой улочке, обогнули толстую липу и оказались у летнего ресторана, расставившего столики и кресла прямо на обочине дороги. Впрочем, транспорт в городке за ненадобностью отсутствовал, везде бродили пешеходы, диковато, но приветливо оглядывая друг друга.

Как они уже знали, людской конвейер работал здесь быстро и времени прохлаждаться не давали: три-четыре дня, и отправляйся к себе домой. И Сергей был уверен, что большинство, так же как и он, так ничего и не поняли в этой божественной неразберихе.

Им соорудили большой круглый стол. Был и Илья, которому, пока не регенерированы ноги, сделали нечто вроде протезов с гравитационной подпиткой. Двигался он, как и раньше, и у Сергея отлегло от сердца.

Все чинно поздоровались, расселись и некоторое время были заняты выбором блюд. Только Марго раздраженно поинтересовалась:

— Так мы идем сегодня на экскурсию или нет? Муж ответил ей подчеркнуто заботливо, чем заставил подозревать себя в причине плохого настроения супруги.

— Конечно, дорогая, мы же договаривались.

Волков еще не совсем осознал всю колоссальность перемен, обрушившихся на них. Будучи одинок и внутренне сопротивляясь озарениям сознания как явлению, только мешающему жить, он еще не понимал, что статус Бога-Создателя, одаривая новой силой, фактически бессмертием, безвозвратно разлучал с жизнью прежней. И их замужние пары, конечно же, будут разлучены, хотя бы вначале, пока условия существования в личных Вселенных не станут ясны. С ходу же попасть в мир супруга может оказаться слишком опасно.

Но настроение было все равно прекрасное, и, откинувшись на спинку кресла, Волков потягивал горячий крепкий кофе, перемежая его с затяжкой обнаруженных здесь сигарет. Сейчас он был как губка и вбирал в себя все окружающее: и робота с живым улыбчивым лицом, и столики вокруг, редко занятые одиночками, и красную брусчатку на псевдопроезжей части дороги, и дрожащую пятнистую тень на панелях сиреневых домов от разлапистых листьев каштана.

К их столику подбежала, казалось бы, совсем невозможная здесь маленькая беспородная собачка, остановилась рядом, осмотрела каждого и безошибочно подошла к хмурому майору Михайлову, который машинально протянул ей кусок недоеденного мяса, деликатно снятый собачкой с ладони.

Катенька подставляла лицо иллюзорному солнцу, гревшему, впрочем, по-настоящему, и, глядя на нее, Сергей представил совершенный мир, где эталоном этого совершенства будет она — королева, богиня, чудо!

Малинин захихикал, и все посмотрели на него.

— Извини, Кирилл, — сказал он Исаеву, — но я подумал, что ты сам срубил сук, на котором всю жизнь сидел, — как ты теперь будешь бороться против власти?

Тот зло прищурился:

— Ты тоже меня извини, Валентин, но не пошел бы ты подальше. Не видишь, и без тебя тошно.

— А по-моему, все хорошо, — возразил веселый философ, — мы даже в гостях сможем бывать друг у друга. Если захотим, конечно.

Покончив с едой, все поднялись и, сверив маршрут с объяснением бармена, двинулись по увлажненной мостовой к пункту выдачи прогулочных скафандров. Скафандры представляли собой пояс с эмиттерами, который все тут же закрепили на талии. К ним прилагался обруч для головы, в момент активизации превращавший каждого в подобие христианского святого со светящимся нимбом.

Там же, на пункте проката, располагался и выход из купола, в который они и прошли.