Бог-Император, к доске! Том 6 (СИ)

Пока больше всего меня напрягает реакция Великого Мудреца. Он ведет себя так, будто происходящее не имеет вообще никакого значения. Это очень и очень зловещая информация. Он же ведь понимает, что я рано или поздно, если мне не помешать, полностью верну себе бразды правления?

В любом случае, можно немного, самую чуточку расслабиться. И узнать, что же там нам хотел сказать первосвященник Душепийца?

И вот началось оно. Выступление.

Я, Эйка, Геннадий, Дети Императора и все прочие гости Чёрного Вальса, приблизились к сцене. Ученики, как и в прошлый раз стояли ближе к сцене. Взрослые остались стоять за нашими спинами, взяв нас и сцену в молчаливое кольцо.

Отец Пальмистрии Арманьяк Четвёртый вышел на сцену и улыбаясь, принял микрофон из рук ведущего. Массивный головной убор с религиозной позолоченной символикой слегка колыхался в такт шагам.

Религиозный лидер ласково улыбнулся аудитории и произнес:

— Приветствую, дети мои. Я рад видеть столько молодых и прекрасных лиц, — из складок плаща он вытащил массивную книгу, священное писание империи Арсамон, где рассказывалось о моей жизни и жизни других значимых людей в истории, — Как говорил Бог-Император: «Дети — это цветы жизни!».

— Да ты бы такого даже будучи пьяным в зюзю не сказал, — удивился стоявший рядом со мной Парацельс, — Даже если бы я тебя напоил парцеядом в зюзю.

— Знаю, Парц, знаю, — кивнул я, — Они всё переиначили за пятьсот лет, пока я спал, а ты бухал на изнанке. Теперь вера в меня больше напоминает ересь, за которую надо бы на костёр.

Брови волшебника сурово сошлись на переносице.

— Или напоить их всех и не дать похмелиться! — решительно произнёс он, взмахнув рукой перед собой.

— Ну, мы же не звери, — укоризненно произнес я.

Наши слова потонули в восторженных криках. Гости приветствовали слова первосвященника.

Эйка и Геннадий, стоявшие ближе всех к нам, окинули нас с Парацельсом удивленными взглядами.

— Вы о чём там? — поинтересовалась красоноволоска.

— Да так, о своём, о женском, — отмахнулся я, делая вид, что как бы ничего серьёзного и не происходит.

Парацельс энергично закивал, дружелюбно глядя на Эйку и Геннадия. Красноволоска, в свою очередь глядя на Парацельса с подозрением, шепнула мне на ухо:

— Вадик, что это за странный дед, который с тобой повсюду таскается?

— Это наш новый союзник, — шепнул я ей в ответ, — У него очень… м-м-м… сильный и необычный Дар. Он нам очень пригодиться.

— М-м-м… ну хорошо, — кивнула Эйка, — Тебе виднее. Даже спрашивать не буду, где ты этого чудилу откопал.

— Ох, тебе и правда лучше не знать… — я вздохнул.

Наверное, я когда-нибудь расскажу Эйке о своих приключениях в разных временных отрезках… Но не в ближайшее время. И про Беллу точно говорить ничего не буду. Это было в стертом временном отрезке и неправда.

— Как вам известно, — произнес глава рода Дущепийц, он же первосвященник. Он говорил всё тоже самое, что и в первом варианте. Это значит, что конкретно на него ни одно из изменений времени никак не повлияло, — На ваше юное поколение мы, старшие, возлагаем большие надежды. Вы — те, кто будет на своих плечах держать Империю в будущем и хранить её для Бога-Императора!

И снова восторженный гром аплодисментов.

— Пора открыть вам немного больше правды о тайнах нашего мира, — провозгласил жрец, — Пора вам узнать истинное имя Бога-Императора!

Я поморщился. М-м-м… свежая порция ереси. Арсамон я, Арсамон. Тотх’Аз существует исключительно в вашем воображении, дорогие еретики.

Школьники замолчали, блестя любопытными глазами. Я осмотрел их лица, застывшие в ожидании, и сокрушенно покачал головой. Сколько предстоит ещё работы, чтобы вправить им всем мозги на место.

Есть лишь один бог — это я. Да и то, я не совсем бог. А если честно, совсем не бог. Я просто человек, поднявшийся выше остальных. Все остальные сверхсущества человечеству не нужны. От них всех лишь вред.

По хорошему всех других божеств нужно или уничтожить, или извести любым иным способом. И никто не сможет меня в этом разубедить.

— Вот уж не думала, что у Бога-Императора есть имя, — прошептала Эйка рядом со мной.

— Ага, — вторил ей Геннадий, — Мне казалось, что его так и зовут… Бог-Император. Он такой единственный и неповторимый. Зачем ему имя?

— Вот-вот, — согласилась Эйка, — Совершенно непонятно.

Я молчал, наблюдая за первосвященником и реакцией окружающих. Помнится, где-то на это месте у меня случился мощный приход. Повторится ли он? Я подозревал, что подобную реакцию у меня вызвали «витаминки», когда я увидел их в первый раз.

В глубине души я опасался, что приступ повторится на кухне, когда меня туда привел Говард. Но нет, обошлось. Значит, по идее, и в этот раз всё должно пройти нормально. Но это не точно.