Бог-Император

Конечно, она говорила как женщина, которая любит, тому, которого уже не любит. Обычный треп, которого не произносила разве что Ева, потому что тогда был только один мужчина — Адам. Но понять все до конца ему мешала мысль, сидевшая занозой, что в этот извечный треугольник, кроме их с ней, вовлечен не человек, а чудовище. Злобное, страшное, мерзкое существо, но в котором сосредоточился весь смысл ее жизни, и что бы там ни говорили об искусственном происхождении ее чувства… Что же тогда естественно?.. И как можно в любви обладать свободой воли?..

— Если с ним что-нибудь случится плохое, умру и я, — уверяла Лена, и сердце его разрывалось, потому что он был согласен и на это…

Кучерявый Себастьян семенил рядом.

— Нам пора, Величайший вождь. Дозволь нам отправиться в обратный путь, ибо, если мы приедем слишком поздно, нас накажут.

— Пусть едут, — предложил Доброслав. — Толку-то!..

Потом быстро стемнело, и ярко зависла в небе ополовиненная кровавая луна. Крови напилась… Небо раздалось, раскинулось еще необъятнее. Неподвижно, тяжко стояли громады телег и кидали огромные тени. Тихо бежала вода в реке, глубинный холод и мрак манил — какая в общем-то мерзость!.. Что? И что у него на душе, что за черные толпы видений бродят у него внутри?..

Волков оглянулся — за ним неотступно скользили тени кентавров. Охранители его бренного тела… Но что он мог сделать? Запереть ее?.. Привязать к столбу пыток?..

Сергей был рядом с юртой раненых. Рядом… Он заглянул. Кроме Ильи и Кочетова были здесь Марго, Катенька и Малинин. Они о чем-то беседовали и замолкли, когда пришел Сергей. Яркий огонек светильника заставлял их тени заговорщицки заметаться по стенам.

Они смотрели друг на друга. Наконец Илья пригласил:

— Заходи, чего стоишь у входа. Сергей вошел.

— Мы о ней говорили, — пояснил Илья. — Вот Валентин, — кивнул он на Малинина, — пытается нас убедить, что кнехты просто перевели вектор влечения, не изменив природы ни ее чувства, ни ее саму.

— О чем это вы? — спросил Волков, не стараясь вникнуть в суть объяснения, но понимая, что не могут они не обсуждать… Он пожалел, что пришел сюда.

— Нет, ты подумай! — живо вмешалась Марго. — Они тут договорились, что любовь просто программа и что человек не властен, ни над чем не властен. Просто чушь какая-то!

— Дорогая! — попытался вмешаться Малинин.

— Я тебе, Валентин, не дорогая. Твоя дорогая вон там сидит и молчит. И если она согласна с вами, то я все скажу.

— Ну что ты скажешь? Или ты думаешь, что Лена морочит нам голову? Конечно нет. Налицо все признаки любовного помешательства. Как это?.. Любовь зла, полюбишь и козла. Небольшая корректировка со стороны кнехтов, но суть осталась прежней. Если бы это был человек, даже, извините, арлан, нам бы не было так… противно. И вообще, что такое любовь, как не программа, которая включается в определенной ситуации, при определенных условиях и состоянии организма. И те, кто готов охвачен этим чувством, так же, как Лена, перестают быть критичными…

— Сам ты, Валька, чудовище! — вскричала Марго. — Да как же можно!.. Да как у тебя язык повернулся сравнивать?! Это преступление!..

— Подожди, дорогая.

— Не называй меня дорогой!

— Все равно, рассуди сама. Что является целью любви?

— Дети, конечно.

— Да, да, хорошо. Дети. Но дети отлично получаются и без высокой любви, что бы там ни говорили. Любовь на качество детей не влияет. Я говорю об эмоционально-нравственной стороне вопроса. И в таком случае приходится утверждать, что любовь самоценна. Она в нашем мире до сих пор приносит одно из величайших удовольствий. Поэтому ее так и ценят. И я говорю не о сексе. Ведь правда?

— Да!..

— А теперь вернемся к Лене. Она влюблена? Влюблена. Она готова даже ценой жизни сохранить свою любовь? Готова. Так что же нам можно сделать?..

«А не пошел бы этот философ хренов!» — подумал Сергей и, повернувшись, ушел не прощаясь.

Как же ему было тошно! Как тошно!..

ГЛАВА 28

ШТУРМ

Огромная стена опоясывала столицу Бога-Императора. Далеко в центре города вздымалась в небо башня замка-резиденции. Знаменитой резиденции, которую мало кто видел, но о которой знал каждый житель Империи.

Ближе к крепостной стене столицы поселений не было. Вероятно, так задумал верховный архитектор: поля, лужайки, стройные ряды аллей. Стена высотой метров пятнадцать, толщиной была около семи метров, чтобы вместить любое количество защитников.

За всю историю существования никакое потрясение не волновало жителей столицы. Три или четыре поколения назад, воспользовавшись отсутствием Создателя, пришли кнехты, а с ними — страх, удачно, впрочем, ими же нейтрализуемый на психическом уровне. Теперь же для горожан страх обрел конкретную форму в виде полчищ кентавров, обров-предателей и диких людей-сколотов. Подданные Прокуратора Монгрота, запершись за этими прочными стенами, готовились, не щадя жизни, защищать свой город.