Бог-Император

И сколоты, и обры, и кентавры продолжали расстреливать рассыпавшихся врагов, гнаться за убегавшими. Соперников было еще так много, что возникала угроза спутать их с обрами-союзниками.

Рог Доброслава дал сигнал об окончании бойни. Шарахавшихся, потерявших волю и всякое желание воевать наездников лорков сгоняли в общую гигантскую толпу. Недогадливых секли на месте, обры поумнее уже бросали мечи, волна сдачи оружия прокатилась по равнине ни на что не похожим звоном.

Свои обры громко приказывали пленным спешиться и тут же отгоняли утиноклювых, уже остывающих после скачки лорков.

Потом отдали распоряжение снять доспехи и бросить, где стояли, а затем огромное многотысячное, тяжело хлопавшее крокодильими челюстями стадо перегнали на чистое место, где оставили под охраной до утра.

Тем временем уже наступил вечер. В сумраке раздавались теперь лишь голоса раненых, которые, как всегда, на полях битвы кричали от боли и от отчаяния.

Глава 22. ПЕРВЫЙ КНЕХТ

Едва показалось солнце, Доброслав приказал Арсуну послать на поле боя несколько сотен гасильщиков. Тяжелораненых, не умерших за ночь, милосердно добивали мечом или длинной дубиной. Раненным не опасно для жизни оказывали первую помощь. Потом из числа пленных отобрали добровольцев, и дело пошло быстрее — к полудню порядок был наведен.

Сергей решил посмотреть пленных обров. Перед ним шарахались, как бараны, в стадной судороге страха. Перевязки делали из обрывков рубах. Некоторые обры бессмысленно глядели на кровь, сочащуюся из пореза, сделанного стрелой или мечом. Сергей поймал себя на том, что всего за несколько недель успел не только привыкнуть и к зеленым мордам, как и к чешуе, и к этим желтым глазам с вертикальным зрачком, но даже научился распознавать по ним мысли обров.

Охранная сотня арланов по-прежнему следовала за Волковым неотступно. К чему он тоже уже начал привыкать.

Среди пленников было много полуголых. Рубцы от ударов железа, не просекшего доспеха, толсто вздувались на мелкочешуйчатой груди и спине.

Впервые получив власть, обры, не успев сжиться с ней, воспылали воинственностью, внезапно разбуженные и сразу брошенные на край существования между смертью и рабством, они сделались слабее и пугливее детей. Сергей видел, как союзные обры агитировали сородичей, приводили в чувство плененных соплеменников. Об этом по приказу Доброслава с утра побеспокоился Арсун.

Пленные не были нужны. Никто не знал, что делать с таким количеством обров. Могли бы их и отпустить, но это отдавало бы уже абсурдом. Кроме того, опасались, что бывшие пленные, возвратясь домой, быстро станут вновь врагами.

— Где командиры? Где? — спрашивал Сергей всех подряд. Его не понимали.

Кто-то тихо выл. Иные лежали или сидели, обхватив голову руками, переживали час неведомого ранее ужаса. Прошедшее до сих пор было ими не осознано, а надежда уже потеряна. Отчаяние витало над огромной массой обров.

Волков вдруг услышал слова страстной молитвы:

— Бог-Отец величайший, помоги мне, как всегда помогал! Бог-Отец, создатель наш, смилуйся над первосозданными! Не дай нижайшим восторжествовать!

Это было что-то новенькое. Его поднаторевшее здесь ухо уловило незнакомое понятие — «перворожденный». Кто-то из знакомых либо из ересиархов молился по-своему.

— Помоги мне, владыка неба и земли! Верую, верую, верую! — продолжал истово шептать пленник.

Молившийся при приближении Сергея замолчал. Кто-то, закутавшийся с головой в пурпурный плащ, сидел среди потерянных обров рядом с еще одним, таким же укутанным. Второй был в синей хламиде и молчал. Сергей нагнулся и ударил красного плетью. Пленник вздрогнул, но остался сидеть в том же положении. Сергей ударил сильнее — результат был тем же. Сунув плеть за голенище, Волков уже вознамерился сорвать плащ, как вдруг заметил, что этот некто наблюдает за ним: в щелке материи у лица горел черный, полный какой-то жуткой ненависти глаз. Удивительно, но Сергей сразу это понял.

Ненависть переполняла незнакомца. И, более того, понимание было взаимным…

Вдруг плащ распахнулся, нечто черное, обезьяноподобное взвилось в воздух и… Волков едва успел вытащить лязгнувший меч и отбить удар чужого меча.

Тут же все и кончилось, в прыжке, еще налету, пронзенный пятью или шестью стрелами его телохранителей, тварь Божья рухнула… Сергей закричал, предупреждая новые выстрелы — ему хотелось сохранить жизнь синей обезьяны. Он уже понял, что свидание с первым кнехтом состоялось.

Старший из телохранителей, которого звали Темером, вместе с помощником уже связывал двойника убитого, не сопротивляющегося, но тоже злобно сверкающего черными угольями глаз.

— Обыскать все тут. Может, где-то еще прячутся. Найти! — распорядился Сергей. — И Арсуну сообщи.

Он отвернулся от Темера и оказался перед кнехтом.

— Кто ты?

— Я Кансар.

— Кем ты был в войске?

— Командиром.

— Кем был тот кнехт, что напал на меня? И почему он сделал это?

— Это был наблюдатель, назначенный в войско самим Прокуратором. А напал… Как он мог не напасть, если ты враг? Тебя надо убить во что бы то ни стало.

— Почему меня?