Бог Ярости (ЛП)

Постоянный страх рассыпаться на части исчезает, когда он отдает в ответ так же яростно, как принимает, лишая меня дыхания.

Постоянная боль, которой я дышу изо дня в день, рушится и рассыпается, как это происходит каждый раз, когда Николай прикасается ко мне. Внутри меня уже не так пусто и пустынно, и я могу дышать воздухом, который не пропитан черными чернилами или мерзкой тошнотой.

Это напугало меня до смерти в первый раз и каждый последующий, но теперь мне плевать на последствия удовольствия.

Если страх и боль — это цена, которую я должен заплатить за то, чтобы еще раз попробовать его на вкус, то так тому и быть. Я вырываю руку из его хватки и погружаю в его волосы, разрывая резинку и позволяя прядям вырваться на свободу.

Он прав. Мне чертовски нравится целовать его.

Но больше всего мне нравится, как он целует меня. Жестко и властно, но в то же время всепоглощающе страстно.

Его язык скользит по моему, а пальцы впиваются в мою челюсть, чтобы он мог контролировать поцелуй.

Я опьянен.

Очарован.

В абсолютном, блять, безумии.

Как простой поцелуй может быть таким приятным…?

Он с рычанием отрывает свои губы от моих, и я издаю протестующий звук.

— Я собираюсь, блять, разрушить тебя так же сильно, как ты разрушил меня, мой цветок лотоса. Я так глубоко проникну под твою кожу, что ты никогда, блять, не сможешь от меня избавиться.

По какой-то причине это заставляет меня улыбаться.

Я всегда придерживался правильных взглядов. Идеальные оценки. Идеальные манеры. Идеальный имидж. Меня никогда не тянуло к опасности. Я никогда не хотел жить за пределами своего маленького пузыря. Никогда не переступал черту.

Но потом этот человек пробил бульдозером мои стены, и теперь я распадаюсь на части.

Мои пальцы крепко сжимают его волосы.

— Заткнись и трахни меня.

В его прежде мертвых глазах вспыхивает искра, и он рычит:

— В спальню. Сейчас же.

Он тащит меня за руку, но как только я встаю, его рот снова захватывает мой, и мы спотыкаемся о стол, прерывая поцелуй только для того, чтобы сорвать друг с друга одежду по пути в спальню.

Или, скорее, мою одежду. Я слишком одет, черт возьми.

К тому времени как мы добираемся до его комнаты, мы наконец-то обнажены. Я хочу изучить его великолепные мускулы и татуировки, но он прижимается грудью к моей и подается бедрами вперед, потираясь о мой твердый, утолщающийся член.

Я стону ему в губы.

Звук обрывается, когда он толкает меня на кровать и садится сверху. Он целует меня в горло, ключицы и грудь.

— Бля… — выдыхаю я, когда он прикусывает сосок, закусывая зубами ореол. Сперма стекает по моей длине и капает на пресс.

— Мой. Каждый твой дюйм, блять, мой, — он стонет рядом с моей кожей, делая член тверже, мышцы напряженнее, а голову легче.

Он переключает свое внимание на другой сосок, посасывая и покусывая его и, вероятно, оставляя всевозможные следы, но я не могу сосредоточиться на этом.

Позже. Я буду думать позже.

Сейчас я хочу чувствовать.

Его член скользит вверх и вниз по моей длине. Наша сперма стекает по коже, и он использует ее в качестве смазки. Безумное трение усиливается, и я издаю нечленораздельные звуки, крехтя и постанывая. Мои бедра дергаются, инстинктивно потираясь о его член. Капли спермы покрывают наши мышцы, мы двигаемся, тремся и рычим в унисон.

— Нико… — прохрипел я, извиваясь на подушках, и потянул его голову вниз, схватив за волосы. — Просто… трахни меня.

Мне приходится умолять, но я слишком далеко зашел, чтобы беспокоиться об этом в данный момент.

Мое сердце едва не вырывается из своего заточения, когда он одаривает меня своей сексуальной ухмылкой.

— Ты назвал меня Нико. Блять, малыш. Я действительно собираюсь сожрать тебя на хрен.

Трение наших членов становится все интенсивнее. Больше контакта, трения и толчков, пока я не начинаю думаю, что мы кончим в полном беспорядке. Но тут он тянется под подушку и достает бутылочку со смазкой, а затем садится на корточки между моих ног.

— Согни колени, — приказывает он, и когда я делаю это, он выливает смазку себе на ладонь, а затем обводит скользким пальцем мой анус. — М-м-м, твоя дырочка становится влажной и приятной для меня, малыш. Такая чертовски красивая.

Мое дыхание сбивается, а член становится еще тверже. Он вводит в меня палец, и из меня вырывается бесстыдный стон. Его напряженные глаза не отрываются от моих, когда он добавляет второй.

Этот взгляд сводит меня с ума. Я вижу свое отражение в этих темно-синих глазах, и впервые мне не противно от того, что я вижу.

Не тогда, когда он смотрит на меня так, будто не может насытиться. Как будто я — центр его вселенной. Пусть даже временно.

Он растирает меня твердыми движениями пальцев. Я дергаю бедрами, член упирается мне в пресс.

— Вот так. Ты так хорошо принимаешь мои пальцы.

Мой выдох превращается в длинный, прерывистый вдох, и я прижимаюсь к нему задницей, подстраиваясь под его движения.

— Мне нужны твои руки, — Николай бросает смазку ближе ко мне. — Сделай мой член скользким, чтобы я мог трахнуть тебя, малыш.