Бог и человек

Мы уже упоминали, что отцы Церкви говорят иногда, что Бог выше сущности и даже всякого бытия. Идея сверхсущности Божией не исключает того, что Бог обладает положительным всесовершенным бытием. Она хочет выразить только, что это бытие превышает всё мыслимое нами… Если подвести итог всему отеческому богословию, то мы придем, вообще, к ясному и чрезвычайно важному выводу, что Бог Сам в Себе в сокровенном бытии Преев. Троицы столь бесконечно совершенен, что мы о многом в Боге не имеем даже и малейшего представления, а то, что знаем о Нем, есть лишь слабая тень действительного Его бытия… Положительное знание наше о Боге основано на самооткровении Бога. В этом самооткро–вении Бог является нам в единстве тех образов бытия и свойств, о которых свидетельствует Писание и богословие. Единство свойств Божиих, открытых нам Богом, можно в свою очередь, вслед за Дионисием Ареопагитом, назвать сущностью Божией в смысле того, что в единстве этих свойств мы постигаем сущность Божию, в меру нашей возможности богопозна–ния. Однако, такое словоупотребление неудобно, так как в громадном большинстве случаев богословие говорит о сущности Божией в том же смысле, что и о сверхсущности, т. е. оба эти слова одинаково относятся к абсолютному бытию Божию, о котором мы знаем благодаря самооткровению Бога. Это последнее обычно именуется не сущностью Божией, но явлением ее в идеях, энергиях, Славе Божией и т. п… Итак, сверхсущность или сущность Божия открывается нам во множестве ее свойств, тождественных в ней самой, но различающихся в самооткровении Божием, и каждое это свойство, благо или совершенство может быть началом бытия твари. К нему тварь может быть приобщена; оно является источником, идеалом, мерою и целью всего нашего бытия, тем совершенством, к которому должна стремиться тварь и к которому она фактически стремится, посколько не поражена злом… Конечно, в мире явлений и энергий Божиих открываются не только свойства Самого Бога, но и прообразы твари, ее определения и сила ее бытия, но Божественные идеи*энергии твари сами укоренены в Божественном бытии и его совершенствах: потому они и Божественны, что принадлежат Самой Премудрости Божией и отражают в ту или иную меру, само Божественное бытие… Неверно было бы думать, что Божественные идеи твари являются как бы просто «умаленными идеями» Самого Бога; или, думать, что ангелы или люди абсолютно подобны Богу, только менее совершенны, чем Он. На самом деле и ангелы и люди и всякая тварь не только несовершенны по сравнению с Богом, но и обладают по замыслу Божию своим особенным, своеобразным бытием. Верно только то — и это крайне важно — что все положительные свойства твари Богоподобны; в человеке, например, все его духовные свойства богоподобны, но человек в целом не есть просто «копия Бога»… Таким образом, мир Божественных идей о твари и укоренен в бытии Божием и произведен творческой мыслью Божественной Премудрости. Дионисий Ареопагит говорит, что всё подобно и неподобно Богу, ибо тварь «подражает Неподражаемому», но она не в силах уподобиться своему Первообразу и Творцу и, в конце концов, не сравнима с Ним.

В Св. Писании нет понятия ни существа, ни сущности, ни личности, но в иных выражениях высказывается то, что мы мыслим в этих понятиях. Очевидно, что Бог для Писания есть целостное, самостоятельное, единое существо. Очевидно также, что Он обладает единым объективным содержанием Своего бытия и высочайшей действительностью. Единосущье Преев. Троицы не менее очевидно из Нового Завета.

Понятие сущности Божией стало постепенно уточняться в связи с борьбой против ариан. Однако, св. Александр Александрийский говорит еще о двух природах Отца и Сына, понимая природу, как индивидуальную, личную природу… В символе Никейского Собора говорится о том, что Сын Божий рожден из сущности Отца и что Он Ему единосущен… Едино–сущье большей частью понималось, как догмат о том, что Бог есть одно существо. Но выражения «из сущности Отца», которое нередко и позже встречается у отцов, означает Бога Отца, понимаемого в единстве Его личности и природы, опять–таки скорее в смысле индивидуума. Выражение это неточно и может привести к выводу, или что Сын рождается от сущности Божией, а не от личности Отца, что прямо ложно, или что у каждой Ипостаси Своя сущность, что не менее ложно. Только византийское богословие преодолевает эту неточность языка… До шестидесятых годов четвертого века не различали и понятия сущности от ипостаси, что вело к постоянным недоразумениям.