Бог Боли

Поза и выражение лица Эйдена остаются неизменными, его абсолютно не беспокоит угроза, которую не так уж и незаметно представляет папа.

Как будто этого недостаточно, он поворачивается, позволяя папе приставить пистолет к его лбу.

— Давай, стреляй. Это единственный шанс, который у тебя есть, чтобы достать меня в таком положении. Используй его.

Черт.

Дерьмо.

Он сумасшедший? Как он может так провоцировать моего отца, когда тот держит пистолет буквально у его головы?

Он должен знать, какой папа человек. Он должен был слышать об этом, если он уже знает о его причастности к жизни Крейтона, так почему, черт возьми он не отступил, как поступил бы любой здравомыслящий человек?

Неужели он настолько бесстрашен?

Потому что я не сомневаюсь, что папа нажмет на курок и выполнит свое обещание.

Прежде чем он успевает это сделать, я бросаюсь к нему:

— Папа, нет.

Лицо моего отца может соперничать со статуей — холодное и неподвижное. Именно в такого человека он превращается, когда чувствует, что кто-то из нас в опасности. Когда великий Адриан Волков лично вмешивается и решает применить насилие.

— Этот человек думает, что это хорошая идея — угрожать моей дочери, и я здесь, чтобы доказать, что он не прав. Отойди, Аннушка.

— Нет! Ему больно, потому что пострадал его сын. — Я касаюсь его руки, хватаюсь за нее изо всех сил. — Папа, пожалуйста. Прими это, я тебя умоляю.

Я думаю, он все равно его пристрелит, потому что он не воспринимает никого, кто угрожает его семье.

Он относится к этому серьезно, безжалостно и беспощадно.

Но через некоторое время он опускает руку с пистолетом на бок. Однако, вместо того, чтобы убрать оружие, он оставляет его там, как форму запугивания и угрозы.

Оба мужчины смотрят друг на друга, или, скорее, оглядываются, в войне беспредельной силы.

— Еще раз заговоришь с моей дочерью в таком тоне, и ты исчезнешь, как будто тебя никогда и не было.

— Папа! — я качаю головой. — Это я не права, это я это сделала.

— Если кто-то и начал это, так это я. — Обращается он к Эйдену. — Я убил отца Крейтона, потому что он посмел тронуть мою жену. Я зарезал его как свинью, пока он выл и умолял. Я зарезал этого подонка и смотрел, как кровь льется из него, потом я делал это снова и снова, еще долго после того, как его тело стало безжизненным. И я бы сделал это снова в одно мгновение, нанеся больше ударов, чтобы сделать его лицо неузнаваемым. Я бы вытащил его из могилы, в которой он гниет, и выставил бы его голову на палке, чтобы весь мир понял, что моя жена и мои дети — вне зоны доступа. Я никогда не хотел, чтобы все зашло так далеко, но я не буду, ни при каких гребаных обстоятельствах, извиняться за то, что защищал свою семью.

— Я тоже не буду. — Спокойно, напористо говорит Эйден. — Мне плевать, кто ты такой и каким демонам поклоняешься. Если мой сын не проснется, я покончу с тобой и со всеми членами твоей дорогой семьи.

Я дрожу как лист, не только от эскалации и тонких угроз, которыми они обмениваются, но и от того, что эта ситуация может стать намного хуже.

Эйден силен, да, но папа более жесток, и я верю каждому его слову. Мой отец склонен превращаться в монстра, если чувствует, что нам угрожает опасность. Я убедилась в этом воочию во время попытки похищения.

Судя по его напряженной позе и суровому взгляду, он определенно считает, что на меня напали, и не остановится, пока не устранит угрозу.

И эта угроза — Эйден Кинг.

Я уже достаточно навредила Крейтону, я не могу быть причиной смерти его отца.

Подумай, Анника. Думай.

Мне нужно как-то рассеять это напряжение, но как?

Закрыв глаза, я покачнулась и позволила себе упасть вперед. Папа ловит меня прежде, чем я падаю на землю.

— Анника. — Зовет его низкий голос. — Анника?

Я заставляю себя прижаться к нему. Сквозь маленькую щель в глазах я вижу, как он наконец-то убирает пистолет, прежде чем подхватить меня и понести на руках.

Как тогда, когда я была маленькой и думала, что это хорошая идея — занять его место и спать рядом с мамой. Он всегда, без исключения, нес меня обратно в мою комнату. Я все еще пробирался в их спальню первым делом по утрам, а когда они запирали дверь? Я стучала в нее, пока они не открывали.

Как и во все те времена, в папиных объятиях я чувствую себя в безопасности. Да, чрезмерная защита, но все же безопасность.

— Мой сын проснется, и когда он проснется, я буду держать его подальше от твоей дочери и твоей деструктивной семьи. Я предлагаю тебе сделать то же самое.

— Анника немедленно покидает территорию Великобритании, и я позабочусь о том, чтобы твой сын был вычеркнут из ее жизни. Не пытайся преследовать ее юридически, так как это не принесет никакого результата.

— Если Крейтон решит сделать это, ничто меня не остановит. Даже ты.

— Будем надеяться, что мы никогда больше не встретимся, мистер Кинг.

— Советую вам молиться об этом, мистер Волков.

А потом папа выносит меня из больницы, его шаги уверенны, он держит крепко, как будто я совсем легкая.

Я чувствую, как он усаживает меня на заднее сиденье машины и скользит рядом со мной.