Бог астероида

Окончательно пробудившись я поспешил отвязать себя от гамака. Я обнаружил, что пол корабля сильно накренён, как будто «Селенит» приземлился на склоне или зарылся носом в чуждый рельеф. Чувствуя странную, смущающую лёгкость, едва в силах переставлять ноги по полу, я направился к ближайшему иллюминатору. Было ясно, что система искусственной гравитации корабля вышла из строя во время крушения, и теперь на меня действует лишь слабое тяготение астероида. Мне казалось, что я лёгок и бесплотен, как облако, что я не более чем воздушный призрак моего прежнего «я».

Пол и стены были странно горячими; и мне пришло в голову, что нагрев, должно быть, был вызван прохождением корабля сквозь какое-то подобие атмосферы. Таким образом, астероид не был полностью безвоздушным, как это обычно бывает; очевидно, это была одна из самых больших космических скал, диаметром которой составлял много миль, возможно, сотни. Но даже это понимание не смогло подготовить меня к странной и удивительной сцене, которая открылась передо мной за стеклом иллюминатора.

Горизонт с зазубренными пиками, похожий на миниатюрный горный хребет, лежал на расстоянии нескольких сотен ярдов от меня. Над хребтом висело маленькое, ослепительно сияющее солнце, подобное пылающей луне. С заметной быстротой оно тонуло в тёмном небе, на котором проявлялись основные звёзды и планеты.

«Селенит» свалился в неглубокую долину, наполовину углубившись носом в грунт, образованный рассыпающимися скальными породами, в основном базальтовыми. Повсюду виднелись изрезанные хребты, колонны, купола и башенки; а по ним, к моему удивлению, карабкались хрупкие, трубчатые, безлистные лозы с широкими желто-зелёными усиками, плоскими и тонкими, как бумага. Нереально выглядящие лишайники, выше человеческого роста, формой своей напоминавшие плоские оленьи рога, росли одиночными рядами и зарослями вдоль долины рядом с водяными струями родника, похожими на расплавленный лунный камень.

Между зарослями я увидел, как к кораблю приближаются какие-то живые существа, которые выскочили из середины скальных нагромождений с внезапностью и лёгкостью прыгающих насекомых. Казалось, они скользили по земле длинными, летящими шагами, которые были в равной степени лёгкими и резкими.

Пятеро таких существ, несомненно, привлечённых падением «Селенита» из космического пространства, похоже, пришли осмотреть корабль. Через несколько мгновений они приблизились и остановились перед «Селенитом» с такой же лёгкостью, какой были исполнены все их движения.

Кем они были на самом деле – я не знаю, но ввиду отсутствия других аналогий я вынужден уподобить их насекомым. Стоя совершенно прямо, они поднимались на семь футов в высоту. Их глаза, подобные огранённым опалам на концах изогнутых выдвигающихся стебельков, поднялись на один уровень с иллюминатором. У них были невероятно тонкие конечности, их стеблеподобные тела, сравнимые с телами палочников или «ходячих тростинок», были покрыты серо-зелёными надкрыльями. Их головы треугольной формы обрамляли огромные дырчатые мембраны, а ротовые отверстия со жвалами, казалось, постоянно ухмылялись.

Я думаю, они увидели меня своими странными, невыразительными глазами, потому что они приблизились, прижавшись к самому иллюминатору. Будь он открыт, я мог бы дотронуться до них рукой. Возможно, они тоже удивились, поскольку тонкие глазные стебли, казалось, удлинялись, когда они смотрели на меня. Существа странно размахивали надкрыльями, их рты с роговидными жвалами подрагивали, словно они о чём-то переговаривались друг с другом. Через некоторое время они ушли, быстро исчезнув за недалёким горизонтом.

После этого я осмотрел «Селенит» как можно тщательнее, чтобы выяснить степень повреждений. Полагаю, что внешний корпус был смят или даже оплавился в некоторых местах. Когда, надев скафандр, я подошел к люку, думая выйти из корабля, я обнаружил, что не могу открыть крышку. Мой выход наружу оказался невозможным, поскольку у меня нет инструментов для резки прочного металла или для того, чтобы разбить стойкие неокристаллические окна. Я запечатан в «Селените», как в тюрьме, и эта тюрьма в своё время станет моей могилой.

Позже. Я больше не буду пытаться датировать эти записи. В сложившихся обстоятельствах невозможно сохранить даже приблизительное ощущение земного времени. Хронометры перестали работать, их механизмы были безнадёжно испорчены во время падения корабля. Дневные периоды этого планетоида, по-видимому, имеют продолжительность не более часа или двух, и столь же коротки здешние ночи. Тьма накрыла пейзаж своим чёрным крылом после того как я закончил описывать последние события, и с тех пор прошло так много этих эфемерных дней и ночей, что я перестал их считать. Моё восприятие времени перепуталось каким-то совершенно странным образом. Теперь, когда я несколько привык к своему положению, короткие дни тянутся с неизмеримой скукой.