Боевые асы наркома

Мотоциклисты резко развернулись и, бросив свои машины, соскочили с седел и отбежали к деревьям. Люди в гражданском не очень агрессивно себя повели, но все же попятились и попрятались за бревнами, деревьями, в траншеях и приготовили оружие. Командир очень удивился такому поведению бандитов. Почему оуновцы не стали стрелять и чего они ждут? Он тоже приказал не стрелять и, стоя за броневым щитком бронетранспортера, крикнул:

– Кто вы такие? Почему с оружием? Я командир роты Красной армии старший лейтенант Юрков. Кто ваш командир? Прошу выйти и дать пояснения. В противном случае я открываю огонь на поражение!

В 41-м, да и позже, тоже в подобной ситуации Юрков не стал бы ждать и церемониться и приказал бы открыть огонь, но сейчас ситуация была иной. Красная армия стала сильнее, она наступала и наступала. И победы делают солдата более снисходительным к врагу, даже к ненавистному врагу, если он готов сдаться и вымаливать себе жизнь. От деревьев отделился безоружный темноволосый человек с выпуклыми глазами, который шел быстрым шагом, держа руки чуть на отлете, демонстрируя, что оружия у него нет. Остановившись в трех шагах от бронетранспортера, он громко спросил:

– Я могу подойти к вам ближе? Это важно. У меня важные сведения для советского командования.

– Что, жить очень хочется? – крикнул старший лейтенант. – Чуть петух жареный в одно место клюнул, так у всех сведения, все не стреляли, а лишь окопы рыли или борщ варили? Если вы здесь командир или старший, прикажите своим людям выходить, складывать оружие на середину поляны и безоружными отходить и строиться справа у деревьев. Сдавшимся гарантирую жизнь. Все, кто окажет сопротивление, будут уничтожены.

– Вы меня не поняли, – громко заявил Коган. – Мне нужно срочно вам передать важные сведения для командования. Вас предупредили, что вы можете встретить здесь людей, которым нужно предоставить помощь и принять меры к сохранению полученных сведений.

– Повторяю приказ! – рявкнул старший лейтенант. – Или вы складываете оружие, или я прикажу открыть огонь!

– Твою ж мать, – проворчал Коган.

Он понимал, что в любом случае разоружение не помешает делу. Ему удастся убедить этого командира связаться со Смершем и передать сведения. А оуновцам в любом случае придется сложить оружие. Теперь, с приходом Красной армии, точно придется. Он повернулся к Вихору и крикнул:

– Леонтий, все в порядке. Можете разоружаться. Пусть ваши люди складывают оружие и отходят вон туда, к деревьям. Для вас война закончилась. Теперь мирную жизнь строить будем.

Вихор вышел на поляну, держа в опущенной руке автомат. Он что-то стал говорить бойцам, потом к нему подошел Петро. Коган не слышал разговора, но чувствовал неуверенность и напряжение. А еще слишком был напряжен этот старший лейтенант. Он, конечно, бравый вояка и смелый командир, но иногда этого мало для военного человека, для командира разведчиков.

Прошло не менее пяти минут, прежде чем Вихор первым бросил оружие на середине поляны и пошел, как было указано, к деревьям справа. Проходя мимо Когана, он угрюмо и недобро глянул ему в лицо. Вторым сложил оружие Петро и остался стоять, пропуская мимо себя бойцов, бросавших и бросавших автоматы, винтовки, пистолеты. Он говорил своим товарищам что-то ободряющее, кого-то хлопал по плечу, кого-то обнимал как брата. Юрков сверху не удержался от комментария и ехидно заметил:

– Ишь, как родные прощаются!

– А вы не думаете, что они и есть родные, вы не думаете, что их многое связывает? – спросил Коган.

– Убийства невинных и дружба с фашистами? – спросил старший лейтенант. – Хватит болтать! Положил оружие и в строй к остальным!

– Черт бы вас побрал с вашим упрямством, – проворчал Коган. – Выслушайте меня, прошу вас. Вам должны были дать пароль на случай встречи с нами.

– Пароль «к стенке» устраивает! – грубо ответил командир и приказал кому-то обыскать и поставить к стенке этого умника. Остальных разбить на группы и рассадить по землянкам под замок. Выставить охрану и обыскать это «змеиное гнездо»!

Коган опешил от такого решения. Он даже не хотел смотреть сейчас на Петро и его людей, на доверившегося ему Вихора. А ведь там, в землянке, еще лежит измученный Шелестов. Он попробовал снова заговорить с командиром разведчиков, рискнув заявить, что он майор госбезопасности и что здесь, под Харьковом, работает разведгруппа из Москвы. Но старший лейтенант отвернулся. Его автоматчики побежали по лагерю, проверяя землянки. Какой-то плечистый старшина с тремя нашивками за ранения крикнул, что если бойцы заметят что-то подозрительное в землянках, то пусть сразу бросают туда гранаты, не нужно рисковать.

«Документы!» – эта мысль полыхнула в голове Когана, и он едва удержался, чтобы не вырваться из рук разведчиков и не броситься к командиру. Первое, что его удерживало от этого шага, – это понимание, что его мгновенно пристрелят, а его смерть не поможет никому, только навредит, только все испортит.