Боевой шлюп «Арго»

Юноша сделал еще шаг… и остановился. Зашарил глазами по толпе. Я не помнил толком дедушкиных слов, поэтому проорал еще раз:

— Лучше быть последним рабом на земле, чем владыкой в Царстве Мертвых! — и замахал рукой.

Юноша пошел назад. Спутница повисла у него на рукаве, но он отодвинул ее в сторону, как подвернувшуюся под ноги утварь.

Приблизившись, он всмотрелся в нашу троицу. Совсем как с мадемуазель Верой, пару секунд его взгляд скользил с одного лица на другое, а потом остановился на мне.

— Я где-то тебя видел.

Фотографы тут же ослепили меня вспышками, один из репортеров метнулся было к нам с микрофоном, однако серый человек его вежливо, но твердо отстранил.

— Я где-то видел тебя.

Голос у юноши совсем не подходил к его гламурной внешности. Сорванный был голос, хриплый — таким голосом командуют наступление и бросают в бой сверкающую щитами фалангу. Я был бы не прочь обзавестись таким.

— Тебя или кого-то похожего.

Я усмехнулся.

— Может быть, в фильме? Дедуля мой, Одиссей? Знаете, этот, который коня придумал и много чего еще. Феникс победы.

Ахиллес рассеянно улыбнулся.

— Хорошая шутка. Нет, ну где же я тебя видел? Несколько лет назад…

Он озабоченно нахмурился, но через мгновение лицо его прояснилось.

— А, конечно же. Приходил тут один парень. Тоже с компанией.

Он оглядел моих спутников.

— Лет десять — или двадцать? — назад. Назвался Телемаком и спрашивал про руно. Здорово он был на тебя похож.

Наверное, выражение лица у меня было то еще, потому что Филин обеспокоенно сжал мой локоть. Я отбросил его руку.

— И ты… вы ему рассказали? Что?

Ахилл пожал плечами.

— Не помню. Нет, вряд ли я ему что-то сказал, откуда мне знать — это было до меня.

С каждой секундой он выглядел все более растерянным, и я понял, что стоит форсировать события.

— Я хотел спросить. Не знаешь, где найти Язона?

Лицо Ахилла разгладилось и приняло прежнее доброжелательно-равнодушное выражение.

— Ах, Язон. Он не живет в городе. Покрутился тут какое-то время и решил вдруг заделаться отшельником. Ищите его на острове, на реке. Он там, кажется, капусту разводит или что-то в этом роде.

Из-за моей спины просунулось с дюжину рук с фотографиями знаменитости.

— Ааавторгаф! Пааажалуйстааа! — простонал тонкий девичий голос.

Таким, возможно, Ламия заманивает в могильную тьму младенцев. Ахиллес покорно вытащил из кармана «паркер», отвинтил золотой колпачок и принялся выводить затейливые подписи — но мы уже выбирались из толпы.

* * *

— Не проплывем! Точно не проплывем, я тебе говорю. Я еще, когда мы наверх шли, специально посмотрел — там сплошные отмели. Завязнем.

Мы стояли на пирсе и пререкались. Остров тянулся выше по течению полоской речного тумана. Темные купы деревьев, легкий дымок над кронами — все это было очень близко, но оказалось недосягаемым.

— Может, вплавь? — нерешительно предложил Жбан.

Филин постучал костяшкой согнутого пальца по лбу.

— Вплавь? По Ахерону? Пишите письма.

Он безнадежно поглядел на остров.

— Вот ленивые гады. Хоть бы паром какой пустили…

— Куда едем, молодые люди?

Старческий голосок сзади был подозрительно знакомым. Обернувшись, мы уставились прямо в морщинистую физиономию Флегия. Золотой зуб окатил нас своим сиянием. Старец улыбался.

— А… — сказал Жбан.

— Сколько? — деловито поинтересовался Филин.

— Как сказать, как сказать, — пальцы старика зашевелились, неприятно напоминая клубок змей. — С почтенных горожан я беру сестерций. С почтенных гостей города — драхму. А с таких нахальных молодых ублюдков, как вы, никак не могу взять меньше динария. Увы.

И снова расцвел улыбкой.

— Может, просто тюкнем его по голове и угоним лодку?

Жбан, как всегда, был непосредственен и предприимчив.

— Не выйдет, господа, не выйдет, — радовался перевозчик, — лодочка-то моя с норовом. Как бы не взбрыкнула, и не пришлось вам отведать мертвой водички, хе-хе. Будет крайне неприятно вытаскивать таких молодых и одаренных героев из реки багром.

Я пересчитал наличность. С месяц назад Паллада расщедрилась и оставила мне мешочек новых драхм, но половину мы тогда же спустили на соляру и на жратву. Оставшееся не радовало глаз. Я подкинул на ладони несколько серебряных монеток. Ужасно жаль было тратить их на старого выжигу, но делать было нечего.

— Вот, динарий. Подавись, гад.

Перевозчик схватил монетки и жадно пересчитал.

— Действительно, динарий. Кто бы мог подумать, что такие голодранцы… то есть такие молодые и красноречивые господа еще к тому же и богаты.

Он аккуратно ссыпал серебро в мешочек, затянул тесемки и спрятал кошель за пазухой.

— Ну-с, кто поедет?

Полюбовавшись с минуты нашими вытянувшимися физиономиями, перевозчик счастливо осклабился.

— Динарий — плата за одного. Если едут все трое, приложив ничтожное умственное усилие, господа могли бы сосчитать, что платить следует три динария.

Филин пожал плечами.

— Езжай ты один. Мы подождем.

Я оглянулся на остров. Туман сгустился, обтекал узкий клин земли белесыми прядями.

— Езжай, — поддакнул Жбан. — Ты внук героя и сам чуть ли не герой, а мы кто? С нами-то Язон и разговаривать не будет.