Боец Арнаутов

Пока я заговариваю унтеру зубы, двое моих бойцов не торопясь идут вдоль машин. Как только они оказываются напротив кабин грузовиков, я резко выхватываю свой Вальтер и стреляю унтеру прямо в лоб. Резко щёлкает выстрел и унтер с дыркой в голове начинает падать, а я, не теряя времени, сразу перевожу Вальтер на водителя, который удивлённо смотрит на меня. Хоть я и не стою прямо напротив окна, но всё же угла вполне хватает, что бы выстрелить водителю в голову через открытое окно. Мой второй выстрел совпадает с выстрелами моих бойцов. Тем проще, они как раз напротив кабин, так что машины не повреждаются наличием лишних дырок в стёклах, а то лето, жара, до автомобильных кондиционеров ещё, как до Китая раком через Париж и Лондон. Несмотря на пыль, все едут с открытыми окнами, а нам это сейчас играет на руку. А что по бойцам, так у них парабеллумы, которыми были вооружены многие немецкие унтер-офицеры. Ещё в первый день, когда мы потрошили дохлых немцев на месте нашей обороны, нашли три пистолета, это кроме моего Вальтера, да ещё и у фельджандарма, как старшего, был ещё один, так что все мои бойцы сейчас имеют пистолет, как второе оружие. Это обычному пехотинцу пистолет считай не нужен, если только не в ближнем бою, который случается не так часто, а моим бойцам он нужен, попробуй быстро выстрелить из винтовки в водителя машины за рулём, пока ещё развернешься да прицелишься, а тут вскинул руку и стреляй, да ещё и в случае промаха не нужно перезаряжаться. Вытащив немцев из машин, стали их быстро раздевать, пока тела не окоченели и легко гнутся, тут даже форма не пострадала, а она нам будет нужна, ведь по задумке, у нас будет мобильный отряд, а как себя выдать за противника, если водители будут в красноармейской форме. Тела немцев закинули в кузова, оставлять их тут, прямо на дороге я не хотел, не гадь, там, где живёшь, и хотя мы тут мимо проезжаем, но всё равно, оставлять лишние следы я не хочу. Тут мне приходится самому лезть за руль немецкого пепелаца, да, родители показывали мне много русских фильмов, так что мало того, что я говорил по-русски чисто, без акцента, но и прекрасно понимал все идиомы, по примеру — надень нахрен шапку, а то уши замёрзнут. Что должен подумать иностранец от этого, причём тут хрен и уши, почему должны замёрзнуть уши, если на хрен не надеть шапку. Но это так, к слову пришлось, а лезть самому за руль пришлось по простой причине, запасных водителей трое, а техники, с учётом бронетранспортёра, четыре единицы. Вот одного водителя нам и не хватает, а бросить грузовик с топливом, причём нашим, с наших складов, мне жаба не позволит, просто встанет намертво, пригрозив всеми карами небесными и душа изо всех сил, а офицер за рулём грузовика нонсенс. Всё же в бронетранспортёре водитель виден плохо, вот и пришлось вести его снова самому. Проехав с десяток километров по дороге, вырулили к лесу, нам как раз дальше по лесной дороге надо ехать, и только подъехали к нему, как на дорогу, с поднятыми руками вышел наш боец. Остановившись, приказал всем приготовиться к бою, а то мало ли что, мы в немецкой форме, а это может быть просто приманка от окруженцев. Но всё оказалось проще и гаже, боец ещё издали стал кричать — паны немцы, не стреляйте, я сдаюсь!

Выйдя из бронетранспортёра, я насторожено огляделся, а потом коверкая слова, спросил его по-русски:

— Ти кто есть такой, что делать тут?

Боец затараторил так быстро, что я с трудом его понимал, да ещё и не чисто по-русски, а на суржике. В итоге я понял, что он сам с Западной Украины, в Красную Армию был призван насильно этой весной, и против немцев он не воевал, только делал вид, а как только представилась такая возможность, сразу сдаётся в плен, да ещё и с подарком. Этим подарком оказался его политрук, которого он оглушил и связал, как только заметил нас. Политрук тут рядом, в сотне метров от нас.

Вместе с тремя своими бойцами, не теряя бдительности, прошли чуть в лес и действительно нашли связанного политрука, который увидев нас, стал ругаться, а предатель лишь угодливо нам улыбался. Подойдя вплотную к связанному политруку, я уже на чистом русском приказал своим бойцам:

— Эту гниду повесить на опушке.

И для предателя и для политрука мои слова оказались, как взрыв бомбы. Петров с Фроловым подхватив предателя под руки потащили назад, двинув его перед этим в солнечное сплетение, что бы поменьше трепыхался, а я, достав свой нож, перерезал верёвки, связывавшие политрука.

— Разведка отдельной механизированной группы.

Учитывая, что теперь у нас каждой твари по паре, представляться представителями 19 механизированного полка, 19 танковой дивизии я больше не стал. Политрук придя в себя от такого сюрприза, наконец тоже назвал себя. Вот сколько я не встречал политруков, но евреев среди них пока не встретил, хотя читая некоторые книги можно было подумать, что эту должность полностью оккупировали сыны Израиля.