И она пустилась в убедительный рассказ о том, какая она расчетливая, предусмотрительная, как ловко охмуряет неназываемого Покровителя, играя на его слабостях, и главное — понимает, что она стала временной, непрочной фавориткой, и пока фортуна капризно улыбается ей, нужно суметь выжать из этой улыбки все. Ну, по максимуму. В общем не баба, а ходячий расчёт.
Тут мне внезапно пришла в голову одна мысль, и я глубоко удивился — почему не подумал о том раньше?..
— Погоди-ка. А он, этот твой…
— Не мой! Может, мне тоже тебя тыкать «твоей Лидкой»?
«Твоя Лидка» меня довольно больно зацепила, но я стерпел и постарался не подать виду. Вообще, жизнь научила меня сдержанности. Я понимал, что она очень сложная штука, и нас с Алиной она заплела в такую турбуленцию, так сковала сразу несколькими цепями, что мы в самом деле сейчас не можем друг без друга по самым разным причинам.
— Ладно, извини, — примирительно сказал я. — Давай вернемся к анализу ситуации.
— Давай, — охотно согласилась она.
Я успел заметить, что ей вообще нравится наукообразная лексика.
— Так если он женат, — начал я, — то это нашу задачу облегчает?..
— Вот именно! — воодушевилась Алина. — Вот послушай…
Она сказала, что не собирается отбивать своего мецената от жены. Хотя… хотя, оговорилась она, может быть и такое, что он сам одуреет, потеряет голову и прилипнет так, что не отлепить.
Я выразил сомнение в этом:
— Погоди, но он же очень неглупый должен быть мужик, с головой. Такой не одуреет.
Она самодовольно взмахнула рукой:
— Ну, это еще как сказать! Ты знаешь, мне иногда чудится, что я сама себя не знаю. То есть, своих возможностей. Айсберг!
Тут она вдохновилась и вознамерилась чуть ли не лекцию мне прочесть о своих удивительных талантах, но я поспешил стянуть ее с кафедры:
— Потом расскажешь.
И мы пустились в совместные рассуждения. Ход их был примерно таков.
Допустим, что Покровитель останется в здравом уме, не собираясь бросать семью, воспринимая Алину как обычную любовницу, которой, правда, можно многое доверить, настоящие серьезные дела, в том числе командировку в Москву, способную дать хорошую прибыль. А потом…
— А потом может сделать и от винта, — заключил я.
— Ну, если этот предмет можно назвать винтом… — игриво ухмыльнулась Алина, и мы дружно посмеялись на эту тему. И быстро набросали расклад: трое мужчин, то есть я, Степаныч и Танк, едем в Москву группой, дружно селимся в какой-то скромной гостинице, она же, Алина, прилетает отдельно и живет в шаговой доступности от Красной площади — в «Москве», «России», «Интуристе», а может, даже в «Метрополе» или «Национале», чем черт не шутит. Она руководит нашей работой, мы у нее на побегушках, (понятно, что сугубо формально) ну вот так и решаем темы… Алина уверила меня в том, что она сможет продавить эту идею у Покровителя.
Говоря это, она уже стала озабоченно поглядывать на часы, а вскоре и прямо заявила:
— Ладно, Сережа, извини, но ты иди, я честно скажу, за мной могут заехать его люди, иногда бывает так, без предупреждения. Хотя он сам из осторожности звонит заранее, а здесь не появлялся и не появится, но нам лучше поостеречься.
— Конечно, — беспрекословно согласился я и стал собираться. — Но у меня заключительный вопрос.
— Да?
— Кто он? Ты можешь сказать?
— Нет, — мгновенно ответила она, до странности напомнив шефа интонацией сказанного. Типа — лучше не лезть в эту тему от слова «совсем». И хоть мы с Алиной уже влезли, соблюдать осмотрительность, конечно, необходимо.
И я отступился, смирно сказав: «ну нет, так нет…», а на прощание Алина сочла нужным поведать:
— Честно, Сереж, я сама не знаю кто этот человек…
Не то, чтобы я не поверил, но такой вариант, что этот самый покровитель нигде не светит своим лицом, оставаясь человеком влиятельным — такой вариант имеет место быть.
Алина обняла меня и страстно прильнула губами к губам.
— Не забывай, — прошептала она, отстранившись, — я от тебя не отстану. Мы с тобой вместе до смерти. Запомни!
— Какой смерти? — ухмыльнулся я. — Так то умирать не собираюсь. И тебе не советую.
— Какой-либо, — спокойно ответила она. — Кого-нибудь из нас. Или обоих сразу.
— Ну, мать… — только и сказал я, — умеешь ты заглянуть за горизонт.
— Эх, Сереженька, — вздохнула она. — Знать бы, где этот горизонт! Ты знаешь?
— Нет.
— Вот и я нет. Значит, в любой миг можем очутиться рядом с ним. Так?
Она говорила серьезно, глядя мне прямо в глаза. И что мне было сказать? Логично ведь все, не поспоришь. Но и соглашаться как-то хреново.
— Так-то оно так. Но лучше не будить лихо, пока оно тихо.
Алина посмотрела на меня внимательно.
— Ну, иди, — сказала она.
И я ушел, унося с собой некую неясную муть в душе, но уже на подъездном крыльце встряхнул себя: какого черта⁈ Грустить, Боец, на пенсии будешь. И мемуары писать. Может быть. А сейчас оперативные мероприятия!