Бобры. Письма и сны. Книга 2

Оно сокрыто от неопытного глаза

И тайн полно на тёмной стороне,

Словно китайская диковинная ваза

Со спрятанным иероглифом на дне.

Сиянья льющаяся ртуть чарует,

Как нимф лесных вечерний хоровод,

И всё, что видишь ты, тебе дарует,

Как звёзды дарит ночью небосвод.

Тот дар — скорей возможность приобщенья,

От обладанья жадного стократ далёк,

И разделив с Луной молчащее общенье,

Ты понят можешь стать, не одинок.

Твой голос, в темноте звучащий,

Она как солнца отражает свет,

И в пустоте вопрос висящий

Находит в её отсвете ответ.

Пустой проекцией она не станет,

Пока не остановит бег волна,

И обнимать тебя не перестанет,

И не обманет, как капризная весна!

Спокойна, вспыльчива, печальна, весела,

Открыта, скрытна и таинственна.

Запальчива, сиятельна, ревнива,

Достоинства полна и вместе с тем игрива!

Мамуля, мама, мамочка, с тобой и без тебя

Две жизни будут разные, и разный буду я.

Ты — кто в забытом возрасте себя дарила мне,

И в горести, и в радости, во сне и не во сне.

Заботами укутанный, и в северный мороз,

Я шёл с тобою рядом, цветя букетом роз.

Во всём тебе доверчивый, без лишних почему,

Я был всегда послушный слову твоему.

Твоего одобрения я каждый раз искал,

Когда душой неопытной поступок совершал.

Сменялись лунамесяцы на небе и земле,

Волшебною кудесницей уж не казалась мне

Та, кто меня лелеяла, баюкала, ждала,

И сказки мне читала и на обед звала!

Теперь обедал в школе я и к маме подходил,

Когда дневник с оценками на подпись приносил,

Или когда звала она, и не на первый раз,

И чаще всё таился я от маминых от глаз.

И времени качели были теперь свои

У мамы и у сына вдоль по оси Земли.

Ну почему не спрашивал, как день свой провела?

Ах мама, мама, мамочка, как там твои дела?

Какими словомыслями сегодня правишь ты?

И близко ли далёко ли от детской от мечты?

Какие планы строишь ты? Какие твои сны?

Какую книгу новую сейчас читаешь ты?

Ах мама, мама, мамочка, ну почему молчу

И вижу во вращении жизнь только свою?

А ты молчишь о своём мире, о снах и о мечтах,

Как будто бы Морфей качает жизнь твою на волнах.

Ещё ведь помню, как юнцом,

Я за кулисами с отцом

Тебя почти не узнавал,

Когда сквозь грим твои читал

Черты.

Совсем другая была ты!

Совсем не мама,

А мадама,

С собачкою и чемоданом!

А как в египетских глазах

Я узнавал твоих отсветы

И слал тебе свои приветы!

А ты ловила и играла,

И публика ждала финала

Очередного представленья,

А я ждал дома продолженья,

Когда реальность позабыв,

Ты воскрешала снова миф,

За раковиной стоя!

И с папою не споря,

Пусть час назад тебе полмира

Были подвластны,

И Багирой

Ты торговала жизнь мою,

А я сидел крутил юлу.

Вот так миры времён других

Мешались с нашими,

Как стих

Мешает пятна слов,

Под уханье ночное сов.

Быть может, я задам вопрос?

Быть может, ты ответишь?

Быть может, ты меня ещё

К своей судьбе прилепишь?

Ах мама, мама, мамочка,

Ты знаешь: я грущу,

И руку твою нежную

Я и сейчас ищу.

Четвёртая часть. Папина власть

Уж так у нас сложилось,

Что вместе очутились

Такие разные миры,

Что могут быть объединены,

Пожалуй, лишь во сне

Или на сцене.

Могли ль военный и актриса

Под небом голубым ужиться?

Порядок, строгость и закон

Игры заполучить поклон?

Военный чемоданчик

И южный город Нальчик?

Трёхмесячные сборы,

Столичные гастроли?

Быть может красота и переодеванье,

Выученная речь, как мира заклинанье,

Нашли своих попутчиков

В актрисе и поручике?

Друг друга разглядели

И вместе поседели,

Став друг для друга зрителем,

И тайн своих хранителем?

Детей увлёк за шагом шаг

Сложившийся порядок,

В котором постоянным был

Лишь жизни распорядок.

Менялись городки, на картах незаметные,

И новые соседи, выУченно приветные.

Учителя, товарищи, погоны,

Театров залы и фойе перронов.

Мы, дети, как багаж, сопровождали странников,

Своею волею родной земли изгнанников.

Их ось шла ровно посредине,

И были они неделимы.

Как вычленить отца из этой пары?

Разве что под аккорд гитары!

Песня отца и сына

Не длЯ переборов нежных

Крепкие эти пальцы,

И под мотивы песен

Чудак лишь танцует танцы!

СловА черты заостряют

ЛицА, растворённого в смыслах,

Он не поёт притворство -

Поёт только то, что мыслит.

Открыться отцу не просто,

Хоть и сравнялись ростом.

Я чувствую его силу,

Как дикого зверя гриву,

Чуткого к запаху дичи!

Трусливому, не постичь мне

И не приблизиться даже,

Когда этот зверь могучий

На землю уставший ляжет.

Отец для меня — загадка,

Своею живёт он жизнью,

Обрядности поклоняясь

И верно служа отчизне.

С семьёй он бывает редко,

Зато на охоте метко

Разит нерадивую утку

И тушку кидает в шлюпку.

Он любит, когда заточен

Нож его до предела,

И сослуживцы знают,

Что знает он своё дело.

А потому с ним вместе

Любой оказавшись рядом

Знает, что уцелевшим

Вернётся он из засады.

Когда-нибудь и я тоже

Походный возьму ножик,

И у костра вместе

Мы сложим с отцом песню.

Песнь о мужском братстве,

В котором чтоб разобраться,

Нужно на руки плюнуть,

Обиды налёт сдунуть,

С улыбкой вперёд выйти

И чувствам не дать прыти,

За правоту стоя,

Надежды дом обездолить.

Быть может он сам завтра

Турнирные сдаст латы

И сына топить научит

ДОбытый жир барсучий?

Ведь отыскала мама

Тропинку к его сердцу

И за костром светлым

Теперь может сОгреться!

Нашла же сестра способ

С папой плести косы