Бобры добры

— Михаил Константинович, я считаю, что это эмоции могут меняться со временем и под внешним воздействием. Чувства — нет. Близкие… ну им придется или принять или смириться. А на мнение всего остального света мне… нам…

— С мужской точки зрения все проще, Александр, — оборвал мое громкое заявление о похеризме он. — Но вы осознаете, что на женщин в нашем обществе и так давление оказывается гораздо больше, нежели на нас, для них больше нагромаждено всевозможных ограничений, и при этом требования завышены, а степень осуждения в разы интенсивнее, если что. Оксана уже с этим столкнулась. Ее психика очень уязвима и требует к себе более бережного отношения.

— Мы с братом это осознаем.

— Ну дай-то Бог. Имейте в виду, я от отслеживания ситуации пока не отказываюсь.

Читай: накосячите — бошки и причиндалы поотрываю.

— Вас понял.

Коротко прожужжал его телефон. Корнилов, скупо мазнув взглядом по экрану, вскочил на ноги, будто был оснащен внутренней пружиной.

— Крылов сообщает, что мимо него только что проехали два внедорожника. Может быть, конечно, просто какие-то уроды едут побраконьерить, но я объявляю общую готовность. — Он извлек из нагрудного кармана рацию. — Если они свернут на просеку, рядом с постом Никифорова и высадятся там, то однозначно к нам. Оттуда напрямую всего два кэмэ по прямой до лагеря. Бобров!

Я осознал, что тоже на ногах и рванул к лагерю только после тихого окрика Корнилова.

— Какого черта, Александр? Вы внезапно забыли все инструкции?

Виноват. Забыл на мгновенье. Честно. Просто приложило по башне пониманием, что к моей женщине движется угроза, и все — мозги вон. Позорище, ох, п*здец какое!

— Прощу прощения. Неосознанная реакция.

— Недопустимо. Хоть и могу понять вас, но не оправдать срыв операции. Оцените, пожалуйста, прямо сейчас честно ваше эмоциональное состояние и ответьте мне, готовы ли вы продолжить участвовать?

Мой мотор хреначил как бешеный, и адекватно мыслящим себя бы ни за что не назвал, зная, что предстоит, но и дать себя исключить из происходящего, потому что вдруг стал дерганной истеричкой, не мог ни за что.

— Готов.

Корнилов кивнул, не начав допытываться и сверлить мне мозг наводящими вопросами, за что ему мой огромный респект.

— Внимание всем! — провещал он в рацию. — Замечено движение на подъезде с севера. Возможное число нападающих до десяти человек. Расчетное время появление в окрестностях лагеря — минут через сорок, то есть — в двадцать три сорок. Группа оперативной регистрации и Колесов, подтягивайтесь к лагерю с востока и занимайте позицию для фиксирования всех действий. Остальные пока остаются на прежних местах и начинают действовать только после того, как возможные нападающие минуют ваши посты, и будет зафиксирован факт агрессивных намерений.

— Понял…

— Вас понял…

— Принято… — затрещало на разные слегка искаженные голоса из рации, а я отстучал смс «Пошла вода» Лехе.

В ответ от костра трижды моргнул фонарик. Через пятнадцать минут Корнилову отчитались, что восемь объектов миновали пост наблюдения на просеке. Еще через двадцать они достигли линии скрытого оцепления на подходах к лагерю, и я написал брату «Плыви».

Теплые объекты неторопливо стали отдаляться от яркого пятна костра и потихоньку двинулись в сторону палатки Лены и Оксаны, которую Леха как бы невзначай установил немного на отшибе, подальше от палаток с детьми. Их сейчас тихо и совершенно незаметно для невооруженного глаза отсекали от основного места действа оперативники из «Ориона» совместно с ОМОНовцами.

Само собой, мы с Лехой с превеликим удовольствием потеряли бы бывшего нашей девочки в лесу без следа, шума, пыли и таких массовок. Но Корнилов сразу ткнул нас в недостатки подобного плана. Швец травмирован, а значит, если решит действовать, используя возможность, то не своими руками — раз.

Угроза не только для Оксаны, но и для группы несовершеннолетних как дохренищи отягощающий преступное деяние фактор, который мы при нынешнем плане должны зафиксировать для доказательной базы, но не допустить в реале — два.

Общеизвестная информация, что единственный «враг» у мудачины — наша женщина, то бишь, ее в первую очередь, а вслед за тем и нас это определяет в число первых подозреваемых — три.

Даже если все умудримся сделать чисто-чисто, то разве нам и бедолаге Оксане в первую очередь нужны эти бесконечные таскания по допросам и экспертизам. Мало она от этого скота натерпелась? И при удаче этого нашего плана такого совсем не избежать, но одно дело фигурировать в деле в качестве несостоявшейся жертвы, а совсем другое — быть подозреваемой. Особенно, учитывая связи и хватку мамаши Швеца и предысторию их отношений. Всю душу ведь вытрясут.

Короче, действовали наверняка.

На поляне проявляются сразу восемь новых объектов. Сдавленный испуганный крик Оксаны. Прости, малыш, но надо это перетерпеть.

Мы с Корниловым и остальные ребята подтягиваемся ближе.

Звуки глухих ударов по телу и рваные выдохи принимающего их Лехи. И ты, братан, прости, я бы вместо тебя лучше сто раз их словил, чем слышать это и продолжать стоять на месте.