Бобры добры

Ну вот как-то так я и согласилась на эту поездку, что с каждой минутой мне кажется все более плохой идеей. Особенно после адской ночки, которую я провела, мечась в горячечном сне-бреду, где мое тело изощренно-сладко терзал мужчина, чье лицо все время менялось. То на меня смотрели грешные зеленые глаза Алексея, искусно ласкающего мою ноющую грудь руками и ртом, то прожигал хищный, полный тяжкого, насыщенного до немыслимой степени вожделением взгляд темных глаз Лекса, нависающего надо мной пленяющей горой плоти и врезающегося в мое тело с неописуемой свирепостью. Я просыпалась, содрогаясь от того самого вот-вот, на самой грани состояния, утирала пот, поджимала колени, пытаясь унять тянущую боль в низу живота, проклинала Матвея, взрастившего во мне это паскудное шлюшье содержимое, и свою врожденную порочность, без которой ничего бы подобного не было, и проваливалась в сон и все то же безумие снова. Пару раз я даже сдалась и довела себя до оргазма вручную, в надежде, что это угомонит проклятое голодное либидо, хотя запрещала себе такое уже давно. Я так надеялась, что со временем этот вечный голод тела, который умудрился раздраконить во мне бывший муж, затухнет, если не потакать ему достаточно долго. И последний год мне казалось, что я справилась. Я действительно практически не испытывала влечения в осознанном состоянии, и месяцев семь мне даже сны эротические не снились. И я радовалась этому, как заядлый алкоголик в завязке радуется каждому новому дню трезвости. Но стоило мне просто провести в обществе двух взрослых, безусловно сильных и однозначно сексуально заинтересованных во мне мужчин немного времени, и все мои достижения пошли прахом. Из сознания никаким образом не изгонялся тот самый интенсивный аромат, что окутал меня, когда я внезапно оказалась между ними. Ощущение удерживающей меня мощной руки Лекса и мимолетное, но будто не смываемое с кожи и даже мышц воспоминание о твердых мускулистых мужских телах, мимолетно, но так незабываемо прижавшихся ко мне. Но больше всего не желало изгоняться из моего разума то самое излучаемое обоими мужчинами под конец совершенно открыто вожделение. Я столько запрещала себе даже замечать такое и с легкостью справлялась, когда это исходило от моих дуралеев учеников, но нескольких минут в обществе огромных бесстыжих уголовников развеяли все мои запреты не в пыль даже, испарили, как их и не было никогда. Результат — я отдаю себе отчет, что хочу секса. Адски, до лихорадки, до трясучки, как наркоша в жесткой ломке, как никогда прежде, даже в самом начале моей борьбы с собственной испорченной сутью.

* * *

Проснувшись, полезла под холодный душ и решила, что не поеду никуда с Лексом и Алексеем, вообще с ними больше не увижусь. На деле же вот она я, стою сильно заранее на остановке и нервно выглядываю их машину.

— А вы не подскажите мне, на каком маршруте я могу до универа доехать? — мужской голос, раздавшийся прямо за моей спиной, заставил вздрогнуть и отшатнуться, и только потом обернулась. — Ой, простите, я не хотел вас пугать!

Мне широко улыбался незнакомый парень чуть выше меня ростом и довольно симпатичный.

— Вам на одиннадцатый, — сипло буркнула я, отойдя еще на шаг и уже понимая, что никакой трамвай ему не нужен, что вызвало прилив мгновенного раздражения.

Так, стоп! Оксана, в чем дело-то? Он мужчина. А тебя поколачивает от похоти со вчера. Но засекла однозначную заинтересованность в его взгляде, и здравствуй привычное за последние месяцы раздражение. Так почему же…

— …около шести, — закончил незнакомец полностью пропущенную мною мимо ушей фразу, глядя на меня вопросительно.

— Что, простите? — нахмурилась я, прекрасно понимая, о чем он вел речь.

— Только кофе и мороженное, обещаю, — покраснев, торопливо сказал парень и шагнул ближе.

— Отошел. — Лекс, еще мрачнее вчерашнего, появился рядом со мной как из ниоткуда, и только тогда я заметила их машину, притормозившую у обочины через дорогу. — В темпе, шибздик, ну!

— Повежливее можно? — огрызнулся парень.

— Можно вообще без слов, — шагнул к нему грубиян, чуть наклоняясь, нависая и откровенно давя разницей в росте и массе. — Хочешь?

— Не нужно! — Мое сердце загрохотало за ребрами, как камень в железном ведре, а на горло будто легли железные пальцы. Снова агрессия мужчин вокруг меня, что вот-вот может закончиться чьими-то травмами и кровью. — Не смей!

— Эй, ты чего? — обернулся Лекс ко мне как раз вовремя, чтобы обхватить за плечи, когда меня шатнуло от жуткого видения-воспоминания. Хрипящий окровавленный, жутко избитый из-за меня человек, умирающий на асфальте.

Его прикосновение обожгло, и я вывернулась, шарахнулась, но сразу замерла, жадно дыша и моргая, чтобы изгнать свой кошмар.

— Никогда… — ткнула я в сторону темноглазого демона рукой. — Никогда… У тебя нет права!

— Какие еще, к хренам, права? — нахмурился он, очевидно мигом забывая о парне, которому только что угрожал. — Тебя чего шатает-то? Ты опять ничего не ела, что ли? Какого, а?