Блуждающий в темноте

– Удобно, что большинство из них до сих пор отбывает срок в «Стренджуэйз».

– Большинство? – переспросил Блейк.

– Один из нападавших освобожден под расписку. – Наоми повторила то, что мы слышали на брифинге.

– Да-да, – подтвердил Блейк. – Тот спайсовый дилер… – Он прищурился, припоминая. – Как его там прозвали? Кажется, Полубокс.

– А почему? – спросила Наоми.

– Не хочется портить сюрприз от встречи с ним, но вряд ли вас сильно удивит, что он – редкостный подонок.

– Вы имели с ним дело?

– К счастью, нет. Он из молодых, все это было уже после меня. В «Стренджуэйз» угодил в прошлом году и через несколько месяцев вышел. Я просто старался быть в курсе того, что поделывают сокамерники Мартина. Если я правильно помню, именно Полубокс пытался повесить его на простынях.

Наоми покачала головой:

– Такому самое место в тюрьме…

– Или в могиле. Приговор отменили, представляете?

– Все эти угрозы и покушения на Вика… – задумчиво сказал я. – Всегда задавался вопросом – почему в тюрьме к нему так паршиво относились?

Наоми посмотрела на меня:

– Он убил троих детей…

– Но действительно, – заметил Блейк. – Есть в «Стренджуэйз» такие, кто никого не убил? Да там детоубийц столько же, сколько дней в году.

– Может, из-за лунатизма? – спросил я. – Или потому, что отрицал вину? Открещивался от содеянного?

– Может, и так. – Блейк пожал плечами. – Сидеть в одной камере с наглыми убийцами и заявлять им, что невиновен или что ничего не помнишь, все равно что гладить их против шерсти. Но сдается мне, есть еще какая-то причина. – Он задумался. – Вик был со странностями.

– Со странностями? – переспросила Наоми.

– Не хочется так говорить, но да. Понаблюдайте за жизнью на любом школьном дворе, и сразу угадаете, кого потом будут макать в парашу. Готов домом своим поклясться, что Вику тяжко пришлось в тюрьме, к сожалению.

– К сожалению? – переспросил я.

Не с целью возразить, просто по опыту общения с представителями старой гвардии я знал, что они обычно занимают крайне жесткую позицию по таким вопросам.

– Организованная и безнаказанная травля заключенного в строгорежимном учреждении? – Блейк поморщился, будто от боли. – Совсем не к такому должно стремиться общество. Что же касается других заключенных, которые покушались на его жизнь…

Я нетерпеливо кивнул:

– Как мы уже сказали, их легко исключить из числа подозреваемых.

– Верно, – согласился Блейк. – Итак, вас интересуют давние обстоятельства дела.

– Вы были старшим детективом-инспектором в полицейском подразделении Северного Манчестера, когда поступил роковой вызов…

Блейк кивнул:

– Не знаю, то ли я слишком много об этом думаю, то ли у меня тогда было предчувствие, но я всегда говорю, что тот год для всех стал новой точкой отсчета.

– В каком смысле?

– Все обвалилось, ну или пошло наперекосяк. Ипотечный кризис, экономический спад, банкротства – вот это все. Потом война в Ираке, выпуск первого айфона. Появление всех этих чертовых соцсетей. Детали стали не важны, все по верхам. – Блейк покачал головой. – В тот год мы утратили энтузиазм. Запал пропал. – Он потер кончик носа и скромно улыбнулся. – Во всяком случае, у меня. Да, я был старшим сотрудником полицейского подразделения Северного Манчестера, но я впервые столкнулся с этим делом, когда окровавленного Вика доставили в Главное полицейское управление, в Честер-хаус. Сразу стало ясно, что все очень серьезно, но поначалу было ужасно трудно добиться от Вика чего-то связного.

– В каком он был состоянии?

– Перевозбужденный, дезориентированный. На вопрос, откуда кровь, ответил, что не помнит. Полный раздрай, приходилось действовать аккуратно. Его трясло, он нес несуразицу. Состояние шока.

– Наверное, было очень сложно установить хоть что-то.

– Было бы, но девушка-диспетчер связала его описание с сообщением о подозрительных лицах по адресу: Брайарс-Грин, дом одиннадцать. У дома Муров. Там работы хватило, уж поверьте.

– Можете описать место происшествия?

– Предпочел бы стереть его из памяти. Дом на две семьи в конце глухой улочки. Соседи спали и умудрились ничего не услышать. Парадная дверь широко распахнута. Мэгги… – Блейк отпил воды и продолжил: – Маргарет, мать семейства, на полу у лестницы. Много крови, ножевые ранения живота и груди, порезы на руках и ногах. Очевидно, пыталась не пустить нападавшего к детям. Мы нашли их наверху. Близнецов. В ванне. Они забрались туда и спрятались за занавеской для душа, но…

– Достаточно, – сказал я. – Как вы определили, что старшая девочка пропала?

– По фотографиям на стенах, – ответил Блейк. – Везде было пятеро. Мэгги – мать. Артур и Мэри – близнецы. Фрэнк – отец. И Лиззи – старшая дочь. Конечно, мы сразу стали искать Фрэнка и Лиззи – их одних не оказалось в доме. – Блейк кивнул, припоминая. – На какой-то благословенный час я убедил себя, что с ними все хорошо, что они где-то вместе, в безопасности. Моей дочери тогда тоже было двенадцать лет, и, честно говоря, я даже позвонил жене и попросил обнять Люси.

Трогательное отступление.