Блуждающие огни

— Лично видел. При штурме Совмина, в президентском дворце — такая же фигня. Так что пиши смело, не бойся. Эти скоты еще и не на такое способны.

Я еще раз пообещал, что при первом же звонке в редакцию, когда буду зачитывать материал, обязательно об этом расскажу. (Забегая вперед, замечу, что пообещал зря. Главный редактор запретил это печатать, заявив, по словам моих друзей, что я сижу пьяный в какой-нибудь гостинице Моздока и сочиняю омерзительные сказки.)

Мне потом часто вспоминался убитый старший лейтенант, судя по петлицам — из артиллеристов. Кавказской внешности, он лежал у забора, раскинув руки, смотрел мертвыми глазами в небо и счастливо улыбался во все свои золотые зубы. Когда мне в очередной раз приходилось неприятно объясняться со своим журналистским начальством по военным вопросам, я всегда почему-то вспоминал эту его улыбку. Он словно говорил мне: «Да забей ты болт на этих подонков! Кому ты объясняешь? Жирным ублюдкам, которые сидят в бане с девками? Они ж послали нас умирать, а сами отмазывают своих сыновей-отморозков от армии и при этом поливают нас, погибших, грязью! Так что не траться на унизительные объяснения. Просто живи и наслаждайся. Чтобы не было потом стыдно и умереть, когда придется». «Да, — соглашаюсь я с ним мысленно. — Я постараюсь».

Закоченевшие трупы складывали в «Урал». Но сначала, как я уже говорил, к каждому убитому прицепляли «кошку», отходили за броню или просто приседали и, дергая за веревку, переворачивали труп. На этот раз подложенных гранат не было. Мы с Сергеем помогали грузить погибших. Но большей частью старались поговорить с военными. Я знал, что после этого выхода они все разойдутся по своим подразделениям и хрен потом кого из них найдешь.

Бой на заводе закончился. Софринцы забегали по каким-то своим заботам. Понесли в пролом перевязочные пакеты. Что-то передавали по рации. И тут пропали с улицы местные жители. Для военных из нашей группы это послужило сигналом.

— Уматываем! По машинам! Сейчас начнется!

Техника и люди — все пришло в движение. Заревели двигатели на БМП. Стволы башен заметались по сторонам, готовые отразить нападение.

Горожане, оказывается, не только знали о наводчике, но и внимательно за ним следили. Как только боевик исчезал, горожане тоже торопились укрыться. Сейчас из какого-то тайного угла наводчик передавал боевикам информацию о подразделениях федералов на этой улице. Все ожидали обстрела или нападения. Вскоре произошло и то и другое.

Наша группа рванула по улице обратно. Сначала бегом. Потом мы сели на БМП.

— Запомни, — заорал мне в ухо какой-то военный, — всегда смотри за местными: если они вдруг исчезают, значит, сейчас начнется. И надо рвать когти! Народная примета!

И действительно началось. Вокруг загрохотало. Оглянувшись назад, я увидел, как софринцы рванули в свой подъезд. На дорогу, в то место, где мы только что стояли, посыпались минометные мины.

БМП долетели до перекрестка, встали.

— Слезай! — крикнул Кравченко.

Мы попрыгали с брони. Кравченко с группой рванул во дворы, чтобы выскочить с другой стороны перекрестка.

— Этих в десант! — указал он на нас с Серегой и скрылся среди развалин битого кирпича.

— Пошли вы со своим десантом! — заорал я. Ведь там, в десанте, я ничего не увижу!

— Полезай, мля! — заорал в ответ военный. — На броне тебя снимут, как дурака!

И нас силой затолкали в открытый люк. Потом я понял — это было действительно единственно верным решением.

Мы с Шаховым припали к триплексам. Но ничего не увидели. Развалины, стрельба… Но стрельба вообще никогда не смолкала над городом, и понять, по нашу ли душу стреляют, невозможно.

Вдруг наша БМП стала выписывать маневры. С воплем доисторического динозавра закрутилась башня и начала долбить по домам. Потом нас лихо занесло на гололеде, и машина на полном ходу вмазалась в стену. Заработал башенный пулемет. Ударила пушка. Я уже не знал, что и думать. Самое страшное — неизвестность.

— Эй! — окликнул я солдата за пулеметом. Мне была видна только его нижняя часть.

Он нагнулся к нам из-за приборов:

— Чего?

— Что там происходит?

— Да я фуй его знаю! Нашли кого-то в развалинах. Выгоняют.

Вот те, бабушка, и засада! Дорога-то у нас одна. Хрен объедешь.

— И чего мы ждем? — заорал я.

Но солдат уже приник к прицелу и не реагировал.

Задзенькали по броне пули. Наша БМП рванулась от стены, словно караулила кого за углом, и со всех стволов ударила по врагу. Вокруг заухали взрывы. Машина снова принялась выписывать виражи. Сначала подала задом, потом крутанулась вокруг своей оси, как в танце, и метнулась вбок, разбрасывая крупные очереди из башенной пушки. Мимо нас пролетел знакомый «Урал». БМП выскочила на дорогу и, пятясь назад, долбила вдоль улицы.

Значит, мы замыкающие…

По броне застучали шаги. Это группа Кравченко.

— Давай, мля!

Машина развернулась и рванула за «Уралом». Наверху зачастили из автоматов и заухали подствольники.

Как только мы миновали опасную зону, нас выпустили на броню.

— Чего было-то? — спросил я Кравченко.