Блудливое Средневековье

«Средневековые англичане подходили к вопросам брака не менее основательно и трепетно, чем это делаем мы, – пишет Милла Коскинен, – но, как люди верующие, более занятые и более практичные, излишними церемониями они себя не обременяли. Дело в том, что никаких бумажных сертификатов, подтверждающих факт регистрации брака, в Англии Средних веков просто не существовало, хотя в приходских церковных записях брачующиеся иногда регистрировались – если те сочетались браком в церкви. Бюрократизироваться бракосочетание начало только в шестнадцатом веке с подачи незабвенного Томаса Кромвеля, привыкшего в своей предыдущей деятельности ростовщика к тому, что после каждой сделки на руках сторон должна оставаться какая-то расписка. Впрочем, процесс шел с переменным успехом, и еще в елизаветинские времена далеко не был завершен.

Долго еще пара считалась официально женатой, просто изъявив устно друг другу желание быть мужем и женой. Где угодно, хоть в церкви, хоть в лесу. И подтвердив это актом физической близости, хотя иногда обходились, за малолетством или по другим обстоятельствам, и без этого. Но в случае ситуаций спорных церковный суд по-разному рассматривал обещания, за которыми утверждающая стадия вступления в интимные отношения следовала, и те, где этих отношений не было, и пара обменялась только устными обещаниями.

«Present Vows» (sponsalia per verba de praesenti) считались законным, нерушимым браком, если за стадией взаимных клятв быть мужем и женой пара закрепляла духовную связь через физическую близость. Такой брак мог быть в дальнейшем расторгнут только в случае, если один из супругов решал принять монашество, или по специальному разрешению папы, данному по каким-то веским причинам.

Сложнее было с другим видом брачных обещаний, «Future Vows» (sponsalia per verba de futuro), содержащих какое-то условие. Скажем, супруги обещали завершить клятвы фактической близостью в какой-то определенный срок в будущем или при условии, если один из приносящих клятву должен для завершения обряда что-то исполнить («я буду твоей через год, на Михайлов день, если к тому времени ты сделаешь то-то и то-то», к примеру). Такой «отложенный» брак расторгался легче. Например, если обе стороны по согласию решали, что они вовсе не хотят становиться парой через год, на Михайлов день. Или если один из давших обещание за этот год вступил в уже действующий, подкрепленный близостью, брак. От такого отложенного брачного обещания можно было считать себя свободным, если вторая сторона навсегда покидала Англию. Физическая неверность, заболевание проказой или отказ от христианской веры одной стороны тоже освобождали другую сторону от всех обязательств. В конце XII века папа Александр III настаивал на том, что и завершенные, и отложенные браки должны рассматриваться как нерушимые, но большого успеха его точка зрения не имела.

Свидетели обмена клятвами могли быть, но можно было и без них. Церемония вступления в брак могла иметь место в какой-то форме, но можно было обойтись и без церемонии. Как ни парадоксально звучит, сегодня мы вернулись к той свободе, которая была свойственна английскому Средневековью: каждый вступает в брачный союз на свой, подходящий именно данной паре, лад. В Средние века и без слов подразумевалось, что этот союз будет длиться всю жизнь, поэтому имущественные соглашения на каждую возможную жизненную ситуацию рассматривались тщательно и серьезно. И церковь признавала такие браки действительными и нерушимыми.

Откуда взялась подобная неформальность в эпоху, которая, как принято считать, параноидально относилась к сексуальности вообще и женской сексуальности в особенности? Грацианский кодекс это объясняет, рассматривая вступление в брак состоящим как процесс из двух стадий: стадии изъявление намерения, во время которой между будущими супругами устанавливалась духовная связь, и стадии завершения, когда связь духовная подкреплялась связью физической. Ни к чему были свидетели, если при церемонии обмена клятвами присутствовал сам Бог, который, как известно, всегда и повсюду».

Церковный суд

Дела о разводе находились в ведении церковного суда. Как пишет Мортимер, в средневековой Англии было несколько видов церковных судов. Самые важные из них – архидьяконские и епископские суды. В них рассматривались разнообразные дела, в основном имеющие морально-нравственную подоплеку. Если человек хотел обвинить кого-то в преступлении против нравственности, например, в клевете или избиении жены, и они оба (истец и ответчик) жили в одном архидьяконстве, обращаться нужно было в местный архидьяконский суд. В епископских судах рассматривались в основном апелляции и особо серьезные преступления.

Судиться было недешево. Заявление в суд стоило три пенса, иск – два шиллинга и один пенс, расследование – еще шиллинг, и т. д. С одной стороны, это давало неоспоримое преимущество людям состоятельным, с другой – отсекало любителей совать нос в чужие дела и доносить на соседей. Обличать чью-либо безнравственность выходило накладно.