Блуда и МУДО

…С чего это можно решить, что Сонечку нужно переделывать? – думал Моржов. – С чего это можно решить, что плохо, когда девушка такая, как Соня? Перевоспитывать Соню – это а) уже поздно и бесполезно; б) значит, погасить её мерцоида; в) снять с себя ответственность за Соню, причём самым демагогическим образом. А Моржов детерминизм уважал, мерцоидов приветствовал, а с собственной ответственностью за кого-нибудь жить ему было проще, чем тревожиться за риски чужой самостоятельности.

Моржов чувствовал себя горячим ледником, лежащим меж мягких горных вершин Сонечкиных грудей и коленей. Сонечка не вскрикивала и не сжималась, а дышала свободно, мощно и ровно – будто её наконец-то включили на полную силу жизни. Её коса свесилась с настила и моталась, точно стрелка метронома, под скрип железных тросов отсчитывающего мерные движения мостика, что качался под Моржовым, как колыбель.

Где-то сзади Моржов вдруг уловил чьи-то шаги, чужой дрожью отозвавшиеся в колебаниях тросов. Блин, – подумал Моржов, – нашёл где заняться любовью – на дороге!… Но, как в старом анекдоте, остановиться Моржов не мог.

Шаги потоптались вдали, а потом начали приближаться. Не прерываясь, Моржов опёрся на локти и ладонями закрыл Сонечке лицо. Соня покорно ждала. Шаги приблизились вплотную, потом Моржов увидел высокие резиновые сапоги, деликатно ступающие обочь, а потом – удаляющуюся брезентовую спину с капюшоном и блеснувшее под луной остриё спиннинга.

Ухмылка против воли развезла физиономию Моржова. И здесь, на мостике, с Сонечкой он был не один – и в самой Сонечке тоже. Судя по мягкости и лёгкости, с какими Моржов проник в Соню, Щёкину таки придётся исправлять мемуары, где он уже написал, что Соня – девственница. Впрочем, Моржова-то это не волновало. У него и самого много их было: лучших, первых и единственных…

Интересно только, с кого началось. Моржов убрал ладони с лица Сонечки, словно мог прочесть об этом у Сонечки по глазам. Но прочесть оказалось невозможно. Соня лежала зажмурившись, а вид у неё был сосредоточенный и отрешённый. Кажется, Соня и не заметила прохожего рыбака – так же, как, похоже, не замечала сейчас и самого Моржова. Значит, она доверилась Моржову настолько, что полностью отключилась, и такое доверие стоило очень дорого. В этот миг девчонка сливалась не с мужчиной, а со своим мерцоидом, но все мерцоиды на изгибе страсти были на одно лицо. И Моржов даже не понял, с кем он сейчас – с Сонечкой? с Розкой? с Миленой?…или, может, с Алёнушкой?

ГЛАВА ПЯТАЯ Инопланетяне

Костёрыч решил повести упырей на карьер за дальнюю деревню Цепочкино. Полвека назад в этом карьере выкопали кости допотопного мамонта. Теперь скелет этого мамонта, коричневый от древности, целился бивнями в любого входящего в областной краеведческий музей. Упыри рассчитывали обнаружить в карьере не меньше чем второго мамонта. Для этого им были необходимы лопаты. Памятуя о плачевной судьбе грабель, сломанных упырями на субботнике в битве за мусор, друиды вздули расценки на аренду. Теперь лопаты стали стоить по двадцать рублей за штуку. Лопат у друидов нашлось всего две, но для чекушки их хватало. Костёрыч посчитал в уме и сказал упырям, что на работу по извлечению мамонта может отвести им три часа. Упыри быстро распределили время копки. Каждому досталось сорок пять минут пользования лопатой, а Пектусину и Дерьмовочке (ввиду их бесперспективности – с точки зрения упырей) – по двадцать две с половиной минуты.

В девять утра Костёрыч всех увёл.

После неспешного, почти дачного завтрака Моржов, Розка и Щёкин остались на веранде, а Милена и Сонечка легли загорать на волейбольной площадке. Розка решила не терять ресурс и сгоняла Моржова на кухню за кастрюлей грязной картошки. Сама она принесла пустую кастрюлю – для картошки уже почищенной - и три ножа. Моржов согласился помочь, а Щёкин наотрез отпёрся.

– Я не могу, – пояснил он, – я не приспособлен. У меня ручки маленькие, как у тираннозавра.

Щёкин сидел за тем же столом, что и Розка с Моржовым, но поодаль. Он расстелил перед собой на столешнице свежую футболку и синим фломастером старательно закрашивал буквы, начерченные пока только контуром. Буквы складывались в надпись «Цой жив».

– Моржов, чего у нас ножи такие тупые? – придиралась Розка, строгая картофелину. – Что, у нас мужиков нету – ножи наточить?

– Точилка лежит на кухне, – терпеливо ответил Моржов. – Её не надо надевать на член, поэтому ею может воспользоваться и женщина.

Розка недовольно фыркнула.

– Я, между прочим, вчера в Ковязине была, – с угрозой сказала она. – Заходила в МУДО. Знаешь, что мне Шкиляева сообщила?

– Что в Бангладеш изобрели способ лечить гонорею за два дня посредством метания бумерангов? – предположил Щёкин.